формула штайнмайера для донбасса что это значит
«Формула Штайнмайера». Что это такое? Что она значит для Донбасса?
Кто такой Штайнмайер и что за формула? Полный текст
1 октября стало известно, что участники контактной группы в Минске (делегации Украины, России, ДНР, ЛНР и ОБСЕ) после четырех лет обсуждений все же согласовали единый вариант «формулы Штайнмайера». Полный текст документа опубликовал в Facebook главный редактор украинского издания «Радион НВ» Валерий Калныш.
«Формула Штайнмайера» предусматривает, что в ДНР и ЛНР до проведения там выборов будет на временной основе применяться закон об особом статусе этих территорий. После выборов и отчета Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) о том, что голосование соответствовало демократическим принципам, закон обретает окончательную юридическую силу.
Закон об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО) был принят в сентябре и вступил в силу в октябре 2014 года сроком на 3 года. Согласно документу, особый порядок местного самоуправления в отдельных районах Донбасса начнет действовать только после того, как оттуда выведут все незаконные вооруженные формирования, военную технику и боевиков. Действие закона продлевалось несколько раз.
Зеленский: будет принят новый закон о статусе Донбасса
После подписания формулы президент Украины Владимир Зеленский на срочном брифинге в Киеве подтвердил, что документ согласован. Также он сообщил, что стороны договорились о разведении войск еще на двух участках в Донбассе.
Путин и Зеленский встретятся?
По словам Зеленского, подписание формулы открывает возможность для проведения в кратчайшие сроки саммита лидеров «нормандской четверки». Конкретную дату украинский лидер не назвал.
Какие условия есть у Киева?
Киев настаивает, что выборы на востоке Украины будут проведены только при условии разведения войск конфликтующих сторон в Донбассе и полного прекращения огня. В «формуле Штайнмайера» этот момент не прописан.
К тому же в документе не говорится о статусе участка российско-украинской границы, который сейчас неподконтролен Киеву. Зеленский же заявил 1 октября: «Граница должна быть наша».
Что означает подписание Украиной формулы Штайнмайера
Правда, Зеленский от себя добавил, что никаких выборов не будет, пока в Донецке и Луганске находятся некие «войска». И что границу нужно будет передать Украине.
Однако очевидно, что в подписанном сегодня документе ничего подобного нет. И данные условия пока звучат как успокоительное для «партии войны», а не договоренность на уровне минской группы.
Впрочем, озвученные президентом условия могут стать и прологом к глобальному срыву достигнутых договоренностей.
Принесет ли «формула Штайнмайера» мир на Донбасс.
О чем договорились в Минске
И с этой оценкой уже согласились у Суркова.
Президент говорил о ней так, будто это малозначимая бумажка, которой не стоит придавать большого значения. Он сказал, что хотел бы сделать пояснения к «страшилке», которую называют формулой Штайнмайера. И зацитировал ее:
Правда, затем он кое-что добавил от себя. «Если там будут любые войска, то никаких выборов в принципе не может быть». И еще одну фразу: «Граница должна быть нашей».
Эти оговорки, которые не прописаны в «формуле Штайнмайера» (причем их отсутствие там является ключевым моментом для реализации самой формулы), говорят о том, что президент опасается реакции сторонников «партии войны». И декларирует вещи, которые по идее могут ее успокоить.
Что же написано в формуле Штайнмайера?
Как видим, здесь нет ни «вывода войск», ни передачи контроля над границей, о чем говорил Зеленский.
А что с особым статусом?
То есть, видимо, президент рассчитывает на то, что до Нового года при любом раскладе выборы в «ЛДНР» не пройдут. За это время закончится действие старого закона, и Рада может принять новый законопроект, где перекроит или урежет параметры особого статуса.
По ныне действующему закону они выглядят так:
1. Назначение руководителей прокуратуры и судов согласно особому порядку при участии новоизбранных органов власти
2. Не допускать уголовное преследование участников событий на территории Луганской и Донецкой областей (амнистия).
3. Способствовать использованию русского и других языков во всех сферах жизни
4. Поддерживать эти районы в социально-экономическом развитии: восстановление промышленности, транспортной и социальной инфраструктуры, жилья. Переориентировать промышленный потенциал, создать новые рабочие места, привлечь инвестиции и кредиты. При этом поддержка отдельных районов Луганской и Донецкой областей должна отличаться от общего экономического режима хозяйственной и инвестиционной деятельности, а ее объемы нельзя сокращать
5. Помочь отдельным районам Луганской и Донецкой областей развивать трансграничное сотрудничество с Россией
6. Дать право местным органам власти создавать отряды народной милиции для охраны общественного порядка.
Только после этого можно будет говорить о том, что процесс мирного урегулирования будет запущен.
А до тех пор, единственным плюсом является разведение на двух участках фронта, которое, скорее всего, состоится в любом случае. Но это же рискует оказаться и последним достижением, если в силу описанных выше причин политический процесс будет заморожен.
В общем, процесс будет очень непростым.
Однако, есть надежды, что он все-таки будет запущен. По крайней мере внешняя обстановка этому благоприятствует.
В чем причина разблокирования формулы Штайнмайера?
Подписание «формулы Штайнмайера» состоялось через неделю после встречи Владимира Зеленского с Дональдом Трампом.
О чем говорили президенты без прессы можно только догадываться. Но на открытой части встречи от лидера США прозвучало два довольно ясных мессиджа.
То есть на решение Зеленского повлиял раздрай между Белым домом и демократами, которые не смогли дать Банковой четких, консолидированных сигналов по Донбассу. Хотя не исключено, что Трамп эти сигналы дал Зе в закрытом режиме.
В силу отстуствия внятных вводных из Вашингтона (официальных по крайней мере) и под давлением ЕС Зеленский пошел на подписание формулы. Чем сдвинул процесс урегулирования с мертвой точки, где он находился начиная с 2016 года.
О том, что означает сегодняшний шаг Зеленского, для «Страны» проанализировали эксперты.
Руслан Бортник, политической консультант:
По большому счету, перед Зеленским стоит задача принять два закона.
Во-вторых, партия власти должна разблокировать и внести изменения в существующий закон об особом статусе Донбасса, где уже зафиксированы привилегии и широкие права для этого региона.
Для обоих законов нужны 226 голосов. Потенциально Рада может за это проголосовать. Кроме того, здесь можно рассчитывать на голоса Оппозиционной платформы, мажоритарных депутатов. В общем, их можно найти в зале.
С другой стороны, мне показалось, что президент пытается оправдаться и избежать кризиса, который может быть вызван принятием этих законов. Но все эти шаги могут быть пройдены, если будет жесткая позиция президента.
Вадим Карасев, директор Института глобальных стратегий:
Очевидно, Зеленский рассчитывает, что в рамках Нормандского формата он встретится с Путиным, выведет щадящую формулу для Украины, возможно, верит, что Россия может пойти на уступки в рамках формулы Штанмайнера. Посмотрим, как оно будет.
Что касается законов, которые нужно принять, думаю, что Верховная Рада их примет. На этой неделе будут внесены изменения в законодательство и станет разрешена прослушка депутатов, в таком случае, если кто-то будет протестовать, с ними разберутся быстро.
Думаю, что и сам Зеленский уже на собственном опыте это понял в Америке, что не везде нужна демократия. Внутренний хай будет, Порошенко, патриоты, националисты поднимут бучу, но думаю, что Верховная Рада все равно сделает все, что нужно.
Михаил Погребинский, директор Киевского уентра политических исследований и конфликтологии:
Оценив внешнее давление со стороны Макрона, Меркель, Трампа, команда Зе приняла решение не уклоняться от подписания формулы Штанмайера. Чтобы ее выполнить, нужно принять закон о выборах на Донбассе. И тут есть неограниченное поле для провала этого проекта.
Вот Зеленский говорит, что выборы должны проходить по украинскому законодательству. Так если по украинскому законодательству, то их освещать должны украинские СМИ, должны там агитировать любые партии. А как они себе представляют, чтобы условная партия вроде «Свободы» агитировала на улице?
То есть в любом случае, этот закон придется, хотят они того или нет, согласовывать с «ЛНР/ДНР». Договариваться, что все партии получают квоту на телевидении в той же Горловке или Донецке. Или может они там захотят, чтобы выборы были не по партийным спискам, а по какой-то другой системе.
Другое дело, что далеко не все в окружении Зеленского хотят сохранить Донбасс. Поэтому сегодняшние события я расцениваю, как шаг вперед, но это еще не прорыв. Давайте к этому пока спокойно относиться.
Энрике Менендес, волонтер
Это однозначно факт в сторону мира. Но кардинально ничего не поменялось. Во-первых, мы не знаем конкретно, в каком формате подписана формула Штанмайера, что конкретно она предполагает. Ведь она была анонсирована еще в 2016 году.
Как наша практика показывает, ни один официальный документ, а напомню, что Минск-1 и Минск-2 тоже были официальными документами, еще не гарантирует, что они будут выполняться.
Касательно изменения в закон об особом статусе, во-первых, нужно посмотреть, что будет в этом законе записано, потому что прошлый закон вообще не работал, а во-вторых, непонятно, будут ли изменения в Конституцию.
Скорее всего оправдывается тот вариант, который я называю приднестровским. Когда нет боевых действий, но политическая часть не выполнена и территория не интегрирована. Думаю, что за этим последует какое-то определенное ограниченное снятие блокады экономической и транспортной, последует какое-то гуманитарное послабление.
Но при этом очень трудно представить себе, что прямо и быстро будут реализованы какие-то политические пункты.
Еще есть очень важная проблема. Ошибка власти не в том, что она что-то делает неправильно, а в том, что нет никаких обсуждений, ведутся какие-то тайные переговоры, Зеленский принял решения в закрытом режиме, давалась очень противоречивая информация, мало деталей, шли разные сигналы. Не объяснили людям и закладывают новый конфликт в обществе.
«Формула Штайнмайера» ― стратегический просчет или тонкий ход российской дипломатии?
В октябре 2015 года на саммите «нормандской четверки» в Париже была принята так называемая формула Штайнмайера (по имени тогдашнего главы МИД, ныне президента ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера). Документ якобы «уточнял» пару пунктов Комплекса мер по выполнению Минских соглашений (Минск-2). Истекшие пять лет показали, что именно «формула» стала «трояном», внедренным в Минские соглашения и мешающим их выполнению.
Из текста Минска-2 однозначно следует, что после выполнения пунктов 1−3 (прекращение огня, отвод тяжелых вооружений, обеспечение мониторинга со стороны ОБСЕ) стороны приступают к пункту 4: «В первый день после отвода (!) начать диалог о модальностях проведения местных выборов…». Причем в пункте 12 так же ясно говорится, что «вопросы, касающиеся местных выборов, будут обсуждаться и согласовываться с представителями ОРДЛО».
А в примечании из восьми абзацев оговариваются жесткие требования к предварительно принимаемому закону Украины, на основе которого Киев и ОРДЛО будут обсуждать и согласовывать модальность (способ в данном конкретном случае) выборов ― к закону «О временном порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей». Эти требования к временному закону: амнистия, языковое самоопределение, независимость прокуратуры и судов ОРДЛО, создание народной милиции и др. «Временный порядок» в названии закона потому, что до конца 2015 года должна была вступить в силу новая конституция, согласованная с Донецком и Луганском, в которой был бы закреплен особый статус ОРДЛО (пункт 11). Или уже не ОРДЛО, а именно ДНР и ЛНР, а конституция не Украины, а, например, Малороссии и Новороссии. В общем, будут те названия, на которые согласятся стороны. Это дух и буква соглашений.
Всё, что оставалось представителям ОРДЛО (ДНР и ЛНР) и России, как посреднику, ― уже с конца 2015 года начинать переговоры с двух простых вопросов в адрес украинской делегации: готовы ли представители правительства Украины обсуждать организацию местных выборов с представителями ОРДЛО Украины и готовы ли представители правительства Украины обсуждать и согласовывать с представителями ОРДЛО Украины реформу конституции, поправки в которую заменят закон «О временном порядке самоуправления в ОРДЛО Украины»? В случае отказа следовал бы ответ представителей ЛДНР и РФ:
«Ввиду отказа украинской делегации обсуждать в предусмотренном порядке вопросы, предусмотренные соглашениями, считаем заседание закрытым».
Ну можно было бы в связи с очередными учениями на Яворовском полигоне под Львовом или заходом натовских кораблей в Одессу заявить очередной протест украинской стороне по факту нарушения пункта 10 Минска-2:
«Вывод всех иностранных вооруженных формирований, военной техники, а также наемников с территории Украины (!) под наблюдением ОБСЕ. Разоружение всех незаконных групп».
Не с территории ОРДЛО, а «с территории Украины». Так в тексте. Что подписали, то подписали. Стороны конфликта, согласно Минску-2, «правительство Украины» и «ОРДЛО Украины», а законные вооруженные формирования на линии соприкосновения― «украинские войска» и «вооруженные формирования ОРДЛО Украины». Украинцы с обеих сторон ― гражданская война. И ее стороны равны по определению. Это, кстати, означает, что исполнение требования Приложения об амнистии ― это не «уступка» со стороны Киева в отношении «сепаратистов», но и требование к судам Донецка и Луганска амнистировать военнослужащих ВСУ, убивавших украинцев. Болтовня киевских политиков о том, кто из «сепаратистов» заслуживает амнистии, а кто нет, будет иметь зеркальный ответ.
А еще придется при случае напоминать, что, согласно Минску-2, контроль границы получит не та субстанция, которую сейчас называют «правительством Украины», а то правительство, которое будет сформировано после конституционной реформы, согласованной с ОРДЛО. Трудно сказать, что Донецк и Луганск с Киевом согласуют, а в чем откажут, но вполне возможно, что контроль границы правительством Украины будет выражаться в единственном флаге Украины на погранпереходе. В маленьком настольном флажке в кабинете начальника пункта пропуска. Желательно, в сейфе. Ради сохранности этого имущества. Судя по тому, что украинская сторона с маниакальной настойчивостью требует: «Сначала контроль границы, а потом безопасные выборы» (и тут же, не стесняясь: «Российские войска выходят, мы заходим и зачищаем»), напоминать придется часто.
И повторять эти вопросы, протесты и напоминание раз за разом, не принимая в расчет провокации на линии соприкосновения, поскольку главное условие начала переговоров по выборам ― «отвод тяжелых вооружений» (п. 4) было выполнено, а конституционная реформа должна была осуществиться как раз к концу 2015 года. В случае отказа Киева следовало поставить третий вопрос, точнее поставить перед альтернативой уже другого посредника ― ОБСЕ (а также Берлин и Париж):
«Либо напряженность на линии соприкосновения носит технический характер, не должна мешать исполнению следующих пунктов и стороны должны перейти в подготовке выборов в ОРДЛО и конституционной реформе, либо с 1 января 2016 года Минск-2 признаётся сорванным».
Повторять постоянно и в самых простых выражениях:
Так, чтобы эта позиция (как видите, буквально в три строчки) стала фоном происходящего, доступным любому европейцу, который вообще знает о том, что на востоке Украины что-то происходит. Это невероятно сложная задача, но одного-двух лет (2016−2017) хватило бы. Не переломить цинизм западных партнеров, так максимально ослабить их аргументы и затруднить санкционную политику. При непременном условии: ни малейшего отступления от своей позиции. (Примечание: геноцида в Сребренице не было, см. «„Мягкая сила“ геноцидов», но таков уж западный нарратив на сегодня.)
Вместо этого 2 октября, через восемь месяцев после заключения Второго минского соглашения от 12 февраля 2015 года и за три месяца до его истечения в том виде, в каком оно было подписано, Россия согласилась на «формулу Штайнмайера». Которая, в общем-то, ничего не добавила. О контроле выборов со стороны ОБСЕ (подразумевающем и их оценку) и так говорилось в Минске-2. А «временное» вступление в силу в день выборов «временного» закона (на постоянной основе до принятия новой конституции ― после итогового доклада БДИПЧ ОБСЕ) ― вовсе тавтология.
Почему согласие на «формулу Штайнмайера» стало ошибкой? Своими метаниями, в частности согласием на «формулу», мы… подыграли западным партнерам, подтвердили их якобы усилия по урегулированию конфликта и в какой-то мере оправдали санкции! Они стараются, но мира нет. Значит, виноват кто-то другой: то ли Украина, то ли Россия, то ли истина «посередине», а тут «нюансы, в которых черт ногу сломит, но вы же знаете этих русских». Ни одна инициатива Запада не должна была пройти. Точка.
Во-первых, отложив в сторону дипломатический этикет, можно сказать, что наши западные партнеры плевали на дух и букву Минских соглашений, со всеми их пунктами, последовательностями, примечаниями и запятыми. За шесть лет не последовало ни одной официальной реакции на заявления официальных (!) лиц Украины о том, что соглашения нужны только для того, «чтобы укрепить ВСУ», «сохранять санкции против России», «подготовить хорватский сценарий» (молниеносного захвата ЛДНР) и т. п. Позицию коллективного Запада в интервью одному из украинских телеканалов в марте прекрасно изложил Джон Хербст, посол США в Киеве в 2003—2006 годах, ныне директор Евразийского центра при «Атлантическом совете» (Atlantic Council of the United States; в июле 2019 года Минюст РФ внес организацию в реестр нежелательных на территории РФ).
Ни в малейшей степени не смущаясь, дипломат заявил:
« » Нормандский формат» ничего пока не достиг и, наверное, мало чего вообще достигнет. Но этот формат ― база, на которой Евросоюз проводит политику санкций против России. Это самое главное. И не нужен этот формат, чтобы урегулировать эту войну. Нужно просто решение Кремля прекратить свою агрессию. И чтобы этого достигнуть, мы имеем некоторые инструменты: санкции ― это одно, военная помощь Украине ― это второй инструмент».
Что ж, остается отметить первую фразу цитаты Хербста: такой «нормандский формат» партнерам ничего не принес.
Вот и всё. Что бы ни было записано в Минских соглашениях (Хербст явно объединяет «минский формат» с «вышестоящим» «нормандским»), эти переговоры всего лишь ширма, обозначающая дипломатические усилия. Плевать на выборы, плевать на новую конституцию, плевать на то, что никакие обязательства России в Минских соглашениях не прописаны:
«Мы будем изображать переговоры и наказывать вас санкциями за неуступчивость».
Свою роль могли сыграть те три строчки после их повторения в сотый или тысячный раз. Но мы отказались от этого тарана (или капли, которая камень точит) и увлеклись игрой в дипломатию. По их правилам.
Во-вторых, любые «уточнения» пунктов уже подписанных соглашений — это изменение (!) соглашений, даже если 100 экспертов из 100 подтвердят, что никаких «принципиальных» изменений соглашения не претерпели. Открывается ящик Пандоры, и теперь можно требовать новых и новых «уточнений». Что в конце концов вылилось в предложение Берлином и Парижем в октябре 2020 года неких «ключевых кластеров по выполнению Минских соглашений», еще больше размывающих обязательства Украины. Без жесткого указания сроков и результатов, по словам представителя России в контактной группе Дмитрия Козака:
«Последние франко-германские предложения — это набор чрезмерно обтекаемых и неконкретных общих рекомендаций и фраз ни о чем».
О «небратьях», непревзойденных в хуторских хитростях, и говорить нечего: предложения, требования, ультиматумы и рисунки «красными линиями» посыпались как из рога изобилия. До высот Владимира Зеленского («Ну возьмем мы сначала под контроль границу, а потом проведем выборы, что такого случится?») мало кто смог подняться, но пытались.
Потребовалось протащить европейских партнеров носом по паркету, прежде чем они сменили риторику. В частности, стал явью ночной кошмар Киева — «переговоры об Украине без Украины». В офисе Зеленского пытаются успокоить общественность тем, что урегулирование в Донбассе было лишь одним из пунктов переговоров наряду с пандемией, Сирией и т. п., но это слабое утешение: в таких случаях при обсуждении отдельных вопросов к видеоконференциям подключают заинтересованную сторону. Башара Асада пока не готовы подключить Ангела Меркель и Эммануэль Макрон (интересно, сколько минут, а главное, о чем Владимир Путин мог говорить с этими людьми о своих сирийских делах?). Кто же отказался разговаривать с Зеленским? Позиция Кремля однозначна: никаких новых переговоров с Киевом до тех пор, пока Киев не выполнит обязательства, взятые на себя в декабре 2019-го в Париже. И западные партнеры впервые (!) с таким подходом официально согласились: заявили не только «дежурно» о безальтернативности Минских соглашений, но и о том, что ожидают исполнения решений, принятых в Париже. Надо думать, Леонид Кравчук уже месяц назад понял, к чему дело идет, а потому и устроил форменную истерику в СМИ (см. «Какая Украина, такая и война»).
Да, принятию Россией «формулы Штайнмайера» и всей последующей стратегии можно найти с десяток объяснений. Например, такое: «Путин знал, что и эту „формулу“ Киев будет саботировать, а валом новых предложений будет дискредитировать себя». Или такое: «Россия оказалась главным бенефициаром затягивания Киевом переговоров, ей требовалось время для нивелирования эффекта санкций, вот она и бросила партнерам эту кость ― продемонстрировала „уступчивость“ своей переговорной позиции». Можно даже договориться до того, что в 2015 году Кремль гениально спрогнозировал будущий и теперь уже обретающий реальные черты военно-политический союз с Китаем. Да чего уж там — президентство Дональда Трампа и пандемию тоже спрогнозировали.
Или вот еще одна версия ― «подаренной и отнятой надежды». Ничто так не деморализует, как этот подлый приём. «Подлый» ― это из комментария японского читателя статьи, посвященной заявлению Сергея Лаврова по Южным Курилам. Японского патриота возмутило то, что Россия 30 лет давала Японии надежды на возвращение «северных территорий», а теперь японцы не могут надеяться на возвращение даже Шикотана и Хабомаи, согласно Декларации-1956, поскольку русские требуют сначала признать итоги войны, «а потом посмотрим». Ну да, всё верно, читайте декларацию. Теперь Япония объявляет острова «оккупированными» («страна-агрессор»?), но число участников и масштаб протестных акций в день «северных территорий» резко упали, а уже большинство японцев уклоняются от категоричных ответов при опросах об островах.
Но есть одно крайне важное но. Такая стратегия подразумевает, что эффект должен быть немедленно закреплен действием. Действием опрокидывающим, уничтожающим. Для деморализации японских реваншистов хватило закона, вводящего уголовную ответственность за попытку отчуждения территорий России, а также размещения на Южных Курилах новейших РЛС и истребителей Су-35С. В случае с Украиной этого недостаточно.
Как и любой функциональный идиот, Данилов способен лишь реагировать на раздражители. Долго искать раздражитель не пришлось. Буквально за три дня до заявления секретаря СНБО на Украине случилась незамеченная сенсация (а Данилов, впрочем, ее заметил). Известный политолог Михаил Погребинский в эфире онлайн-конференции высказал удивительное мнение:
«В Украине половина населения — русскоязычные, и не менее трети вообще не считают, что украинская независимость — это ценность».
Учитывая то, что русскоязычные составляют не половину, а как минимум две трети населения Украины, можно предположить, что обычно внимательный к цифрам политолог чуть приукрасил картину и тех, для кого украинская независимость не ценность, тоже несколько больше. А в переводе слов осторожного Погребинского с русского на русский: треть населения Украины желает воссоединения с Россией. А то и больше.
Можно было бы от расчетов Погребинского и отмахнуться, но не позволил глава МВД Арсен Аваков. От шуток-прибауток про слобожанский говор украинского языка (Аваков: «Я так называю русский язык»), серый кардинал перешел к программным заявлениям.
«Почему мы, украинцы, должны отказываться от языка Гоголя, Квитки-Основьяненко, Шевченко, Носова, Зощенко, Булгакова, Виктора Некрасова и сотен других прекрасных украинских русскоязычных писателей? Я, русскоязычный украинский националист, уверен, что мы должны приветствовать развитие нашего русского языка, на котором говорят миллионы украинцев, и давать ему возможность свободно развиваться. Несомненно, государственным может быть только украинский язык — как язык субъектной, суверенной страны. Однако русский, крымскотатарский, румынский, венгерский, болгарский и прочие языки, которые живут в Украине, — языки общения и культуры, семейного наследия, часть богатой украинской культурной ауры. Эти языки также принадлежат украинцам!» — заявил Аваков в беседе с Дмитрием Гордоном.
Нам же следует усвоить одно. Никакой паузы, продыха, кредита доверия, который Москва давала и Петру Порошенко, и Владимиру Зеленскому, больше быть не должно. Либо мы правы, и «формула Штайнмайера» — стратегический просчет. Либо неправы, а она — тонкий ход российской дипломатии. Но в этом случае избранная стратегия подразумевает, что эффект должен быть немедленно закреплен действием. Действием опрокидывающим, уничтожающим. Иначе впереди еще несколько лет танцев с бубнами.