тотальная хирургия что такое
Что лечит торакальный хирург?
Добрый день. Меня зовут Александр Витальевич Маслов, я торакальный хирург клиники «Скандинавия». Сегодня я расскажу вам о парочке самых популярных патологий, лечением которых мы занимаемся, чтобы вы понимали, что такое торакально.
Торакс – это грудная клетка. В общем-то, лечением патологий грудной клетки мы и занимаемся. Если совсем упрощать, плевральная полость – это узкое пространство между грудной стенкой и легким. В норме в ней отрицательное давление для того, чтобы нежная ткань легкого могла расправиться и несколько миллилитров жидкости для того, чтобы она свободно скользила внутри грудной полости.
При травмах грудной клетки, например, при переломах ребер с травматизацией легкого в плевральную полость попадает воздух и скапливается кровь, что вызывает сдавление легкого, а вследствие этого дыхательную недостаточность. Также воздух может скопиться в плевральной полости при буллезной болезни, так называемый пневмоторакс, когда пузырек на легком лопается и воздух заполняет грудную клетку.
Нежелательная жидкость в грудной полости называется плеврит. Она может образовываться от большого количества заболеваний. Например, сердечная недостаточность, почечная недостаточность. Нередко эта жидкость сопровождает пневмонии и туберкулезы. Чуть реже, но тоже бывает достаточно опасные заболевания – эмпиема плевры, когда этот выпот носит гнойный характер.
Злокачественные поражения плевры – это те случаи, когда этот выпот содержит в себе раковые клетки. Это бывает при разных локализациях опухоли: яичники, желудок, легкие, молочная железа. В любом случае, вне зависимости от причины механизма появления плеврита первое, что необходимо сделать, это эвакуировать эту жидкость.
Первым делом, для эвакуации жидкости выполняется плевральная пункция, так называемый торакоцентез. Под местной анестезией с помощью длинной иглы жидкость эвакуируется и исследуется. Это нужно и с лечебной целью, для того, чтобы пациент смог адекватно дышать, и с диагностической целью, поскольку жидкость эта отправляется на цитологическое исследование, исследование на туберкулез и прочее. Также пункция позволяет определить показания для дренирования плевральной полости при нахождении, например, воздуха или крови.
Дренирование плевральной полости выполняется, также под местной анестезией. Заключается оно в установке пластиковой специальной трубки в межреберье, необходимо это для эвакуации воздуха, жидкости, в общем, любых находок в плевральной полости. Далее это подключается к вакуумной системе. Аспирация происходит столько, сколько необходимо для лечения, в зависимости от патологии.
К счастью, наша клиника исключительно оборудована для лечения таких пациентов. Это и дигностические службы, рентгенография, КТ, УЗИ для выявления патологий, системы для дренирования, вакуумной аспирации в палатах, обученный квалифицированный средний медицинский персонал, ну и врачи, само собой.
Хоть перечисленная патология и располагается в глубине грудной клетки, выполнить биопсию сейчас можно достаточно малотравматично торакоскопически. Эндоскопические вмешательства уже давно являются в мире стандартом в грудной хирургии, особенно такие как биопсия. Они представляют из себя вот что. С помощью специальных торакопортов хирург проникает в плевральную полость межреберье, затем в этот порт вводится видеокамера, с помощью нее можно выявить патологию визуально, и в дальнейшем завести необходимые для биопсии инструменты и выполнить забор кусочка ткани для дальнейшего исследования.
При эндоскопических вмешательствах осложнения, которые свойственны для любой хирургии, сведены к минимуму. Во-первых, это уменьшение болевого синдрома. Вместо большого разреза используются вот такие вот торакопорты и это еще достаточно большого диаметра, используются вплоть до 5 мм, соответственно, и рубцы очень маленькие, быстрее пациент восстанавливается из-за отсутствия такого выраженного болевого синдрома, меньше пребывает в стационаре, меньше ходит на перевязки, ну, соответственно, и цена лечения снижается.
К сожалению, возможности торакоскопической хирургии не безграничны, порой приходится прибегать к старой доброй открытой хирургии, в случае, когда технически невозможно выполнить с помощью видеотехники это вмешательство, ну, например, при грубых спайках в плевральной полости, при перенесенной ранее травме грудной клетки или пневмонии. Все изъятые ткани исследуются в современной лаборатории грамотными патоморфологами, причем мы можем сделать это интраоперационно. Пока пациент находится на операционном столе, определиться с точным диагнозом, чтобы решить как дальше пойдет операция, в каком объеме ее выполнять. Дополнительно, при необходимости для сложных или редких заболеваний применяется также иммуногистохимическое исследование.
Записаться на прием к врачу можно по телефону или через онлайн запись.
Торакальная хирургия
Что лечит торакальный хирург
Торакальные хирурги приходят на помощь в таких случаях, как травмы, острые состояния, онкологические и вополительные процессы, при заболеваниях органов грудной клетки, плевры, трахеи, бронхов. В клинике «Семейная» прием ведут квалифицированные специалисты торакальной хирургии, которые диагностируют и лечат больных со следующими диагнозами:
Диагностика в торакальной хирургии
Одной из задач грудной хирургии является поставновка точного диагноза, от которого в свою очередь зависит выбор методики лечения и эффективность. Современное обрудование клиники «Семейная», все виды диагностики и лабораторных анализов помогают нашим торакальным хирургам в этой сложной задаче. Так Вы можете пройти в нашем стационаре такие диагностические процедуры, как:
Методы хирургического лечения торакса
После проведения всех необходимых диагностических процедур, оценки полной клинической картины и поставноки точного диагноза, торакальный хирург опредляется с методикой лечения. В грудной хирургии есть несколько основных методов
Консультационный прием торакального хирурга
Единый контактный центр
Запись на прием к специалисту в клинику «Семейная»
Заполните всего два поля в форме ниже, наш администратор свяжется с Вами для подтверждения данных и удобного Вам времени посещения врача
В данный момент нет активных акций по данному направлению.
Тотальная хирургия что такое
– Дмитрий Сергеевич, для начала — почему вы решили стать торакальным хирургом?
– Когда в семье и родители, и ближайшие родственники – врачи, выбор очевиден. Меня не надо было упрашивать, в 9-м классе я решил: пойду по стопам отца. Он – торакальный хирург. Уже на первых курсах мединститута впервые побывал на операции. На 3-м курсе начал подрабатывать медбратом. Мне повезло: с самого начала я занимался пациентами отделения торакальной хирургии, знаю все тонкости сестринского ухода. Хотя на последних курсах немного штормило: хотел стать то травматологом, то кардиохирургом, сосудистым или эстетическим хирургом, абдоминальным… Но во время ординатуры утвердился окончательно: торакальная хирургия. Спасибо моему отцу — он многому меня научил. Я пропадал в операционной, наблюдал, вникал в нюансы. Это дало мне уверенность в правильном выборе специальности.
– Что такое торакальная хирургия в целом?
– Торакальные хирурги занимаются лечением хирургических заболеваний всех органов грудной клетки, за исключением сердца и молочных желез. Легкие, бронхи, пищевод, средостение — все к нам. Это могут быть злокачественные и доброкачественные новообразования, кисты различного генеза, буллезная эмфизема легких, бронхоэктатическая болезнь и многое другое. Только эндоскопически мы ежегодно выполняем около 400 различных операций, начиная от диагностических: например, биопсии легкого и плевры, заканчивая операциями по удалению опухолей с реконструктивно-пластическим компонентом, в том числе онкологических. У всех наших хирургов имеются сертификаты врачей-онкологов.
– Какие операции самые частые?
– Самые частые операции — резекция легкого, то есть удаление части легкого: при доброкачественных процессах — небольшой части легкого, при опухолях — доли легкого. Есть опыт удаления одного легкого целиком – торакоскопически. Также выполняются операции по поводу грыж пищеводного отверстия диафрагмы. Главный признак заболевания – мучительная изжога, которая иногда не дает спать по ночам. Мы проводим лапароскопическию фундопликацию, т. е. ушивание грыжи и формирование фундипликационной манжеты. Простыми словами — дно желудка оборачивается вокруг пищевода и сшивается, что позволяет избегать обратного заброса желудочного содержимого в пищевод. Лечим ахалазию кардии пищевода — когда из-за спазма мускулатуры пища перестает проходить в желудок. Тогда спазмированные мышцы рассекаются и эта зона укрепляется тканями желудка. В торакальной хирургии очень много интересных операций. Иногда на удаление доброкачественного новообразования можно потратить 20 минут, а на удаление злокачественной опухоли средостения уходят часы. Одна из тяжелейших операций — резекция пищевода, удаление больших опухолей средостения. Взамен удаленного пищевода формируется желудочная трубка, т. е. искусственный пищевод. Причем все это делается лапаро- и торакоскопически — через проколы, без раскрытия грудной клетки и брюшной полости. Несколько лет назад без больших разрезов такое представить было нельзя.
– А что было?
– Начнем с того, что лет 50-60 назад торакальной хирургии как таковой еще не было. Многие операции на органах грудной клетки заканчивались трагически. Разрезы приходилось делать огромными — на 5 рук. Две руки, грубо говоря, отодвигают легкое и средостение, чтобы во время дыхания оно не закрывало операционное поле, две оперируют, одна на подхвате. Такие объемы операции не каждый пациент выдержит, тем более в те времена с анестезией было туго. Это сейчас операции на легких выполняются с раздельной интубацией легких, когда одно легкое вентилируется изолированно от другого. И, конечно, одно из самых глобальных достижений современной хирургии — эндоскопические операции.
– Чем они хороши?
– Они значительно облегчают послеоперационный период. Считается, что отсутствие разрезов на грудной клетке — это уменьшение болевого синдрома приблизительно на 50%. Ведь в значительной степени тяжесть состояния больного как раз связана с болями от разреза. Кроме того, для эндоскопических операций необходимы инструменты, которые лучше человеческого глаза визуализируют операционное поле; специальные коагуляторы, уменьшающие кровопотерю; сшивающие аппараты, клипсы. Не говорю уже про косметический эффект после операции и быстрое восстановление трудоспособности.
– А вам самому не проще делать операции на открытой грудной клетке? Все сразу видно.
– Конечно, проще и удобнее. Но мы же работаем не для себя, а для пациента. При этом я не говорю, что все операции выполняются эндоскопически. Остается часть открытых вмешательств — в зависимости от патологии. В хирургии вообще много нюансов, которые опытный хирург разрешает прямо на месте. К операциям на легких нельзя относится легкомысленно, мы оперируем жизненно важные органы. Легкими мы пользуемся 20 раз в минуту и любое нарушение функции дыхания уже через несколько минут может привести к тяжелым последствиям или гибели.
– А флюорография легких имеет смысл для населения?
– У флюорографии есть свои достоинства и недостатки, но преимущества очевидны: это небольшая лучевая нагрузка и возможность обследовать большие группы населения. По статистике, выявляется до 70% отклонений от нормы, 30% остаются не замеченными. Компьютерная томография, конечно, в этом плане информативнее. Но это не повод отвергать флюорографию. Нужно понимать, что это не метод точной диагностики, а лишь первый шаг обследования группы людей. И при выявлении отклонений от нормы человек будет направлен на дообследование. Не раз это помогало заметить начальный этап заболевания и спасти жизнь человеку.
– В начале беседы вы упомянули операцию с формированием желудочной трубки вместо удаленного пищевода. Но как пациент будет с этим жить?
– Каким вы видите развитие торакальной хирургии?
– Думаю, следующим этапом развития после эндоскопической хирургии, станет роботизированная. Конечно, она не заменит ручной труд, вероятно, появится промежуточное решение между роботом и эндоскопией. Но, честно говоря, больше заботит другое. Многие операции — это высокотехнологичная медицинская помощь, которая осуществляется по квотам. То есть государство оплачивает все расходы. Но, тем не менее, в Саратовской области, к примеру, получить такую помощь бесплатно может только житель области, для остальных — только за деньги. При этом не во всех регионах эта работа налажена. Я не говорю, что у нас самый высокий пилотаж, есть и более опытные специализированные отделения. Просто хотелось бы, чтобы их было больше по стране.
Как сообщалось ранее, заведующая отделением гастроэнтерологии Саратовской областной клинической больницы Римма Лякишева о скрытых пьяницах, здоровом образе жизни и о том, почему сельские жители лечатся от болезней ЖКТ на порядок лучше городских. Подробнее читайте: «Пациенты с алкогольным циррозом печени – одни из самых благодарных»
Новости Барнаула
Опросы
Спецпроекты
Прямой эфир
Профессия не для всех: торакальные хирурги о работе и очень личном
Работа «на верхнем этаже» — так на сленге врачей называется верхняя половина туловища – требует особой сосредоточенности. Там расположены жизненно важные органы и системы, в частности, сердце, легкие, трахеи, пищевод. И задача хирурга-онколога осложняется тем, что часто нужно не просто убрать опухоль, но и восстановить удаленную часть органа, чтобы сохранить пациенту привычное качество жизни.
Кого выбирает эта профессия, как бороться с высокой запущенностью в торакальной онкологии и за что торакальщики любят творческий досуг — в канун 45-летия торакальной службы Алтайского краевого онкодиспансера «Надежда» мы говорим с врачами о профессиональном и о личном.
Об эволюции
Заведующий торакальным отделением №1, хирург высшей категории, к.м.н. Александр Агеев:
Я пришел в онкоторакальную службу в 1986 году. Конечно, хирурги тогда и в помине не знали ни о каких малоинвазивных методах – делались только грубые полостные операции. Не было таких современных аппаратов для лучевой терапии и эффективных химиопрепаратов, как сегодня. Но хирургов-торакальщиков не зря называют мастерами ювелирной работы — и в те годы мы выполняли сложнейшие операции, выхаживали даже тяжелых больных. Бывает, приезжаю в командировку в районы края, а меня узнают пациенты, которых я оперировал 10, 20 и даже более 30 лет назад.
Хотя, конечно, в те годы было гораздо больше послеоперационных осложнений. Сейчас мы научились их профилактировать. Имея на руках широкий спектр обследований пациента, понимая общее состояние его здоровья, мы в большинстве случаев предвидим негативное развитие событий. Для таких пациентов, как правило, выбирается совсем другая тактика лечения.
А.А.: За годы развития нашей торакальной службы эволюционировали и техники операций. Допустим, рак пищевода раньше мы оперировали в два этапа. Сначала пораженная часть вырезалась, а оставшийся конец органа выводился через шею наружу. В желудок устанавливалась гастростома (трубка для питания, вводится через переднюю брюшную стенку. – Прим. ред.), и больного отпускали домой на 3 — 4 месяца. И только после этого вторым этапом восстанавливали пищевод. Правда, к этому времени практически все пациенты погибали – от истощения или возникших осложнений.
Сегодня совместно с абдоминальщиками (отделение хирургии органов брюшной полости онкодиспансера. – при. ред.) мы выполняем хирургию пищевода с одновременной восстановительной пластикой из тканей желудка или толстой кишки.
Вместе с пищеводом, удаляются и смежные лимфоузлы, в которые могли пойти метастазы. Одна такая операция может длиться 6 – 8 часов. Это одни из самых сложных манипуляций в онкологии. Поменяв оперативную тактику, мы получили значительно меньше осложнений, качество жизни таких пациентов существенно повысилось.
Заведующая онкоторакальным отделением №2, торакоабдоминальный хирург высшей категории Наталья Балуева:
Когда произошло слияние двух отделений – торакоабдоминального (Матросова, 115) и второго торакального (Никитина, 77) – это очень обогатило нашу службу. Ведь хирургия торакоабдоминальщиков гораздо шире – это богатейший опыт в лечении печени, двенадцатиперстной и тонкой кишки, поджелудочной железы, селезенки.
Вообще, мне кажется, онкоторакальный хирург должен быть универсальным специалистом. Онкология — это почти всегда распространенный процесс, опухоль очень часто дает метастазы в соседние органы. Не будешь же каждый раз звать смежных хирургов на операции. Хотя иногда так и происходит. Но в основном мы можем самостоятельно провести манипуляцию и с яичниками, и с маткой, и с различными отделами кишечника.
О больных и болезнях
А.А.: В 80-е годы был всплеск заболеваемости раком легкого, люди на себе почувствовали отголоски Семипалатинской программы. Через несколько лет уровень заболеваемости снизился, но все равно в Алтайском крае он остается выше, чем в других регионах России.
Н. Б.: В последние годы заметно увеличилась заболеваемость раком легкого среди женщин. Почему? А вы оглянитесь вокруг: обязательно увидите поблизости пару-тройку женщин с сигаретой. К сожалению, сегодня это стало нормой.
Никакие современные методы диагностики, никакая эндоскопия не смогут ничего обнаружить, если больной сам не придет! А у нас ведь как: поболело, прошло – ну и слава Богу! Многие наши пациенты после тяжелейших операций – чуть только отлегло – начинают бегать курить. Но от себя же не убежишь…
Кстати, ученые давно и много говорят и о прямой зависимости рака от образа жизни. Я, например, часто наблюдаю в своей практике ситуации, когда рак (причем, это могут быть разные органы) обнаруживается и у мужа, и у жены. А ведь они не являются кровными родственниками, наследственный фактор здесь вообще не причем. Едят одну и ту же пищу, ведут одинаковый малоподвижный образ жизни, муж, например, курит, жена – пассивный курильщик – вот и результат одинаковый.
О внутреннем стержне
А.А.: Далеко не в каждой онкологической службе существует торакальная хирургия. Это вообще-то довольно дефицитная профессия. Всех алтайских торакальных хирургов можно в прямом смысле пересчитать по пальцам: два отделения нашего диспансера, команда Якова Наумовича Шойхета в городской больнице №5 г. Барнаула и Краевой туберкулезный диспансер.
Торакальщик имеет дело с наиболее острой хирургией. Сердце и легкие – самые важные органы, малейшая ошибка, и человек может погибнуть.
Помню, Артак (Панасьян. – прим.ред.) только пришел ко мне в отделение после работы в гинекологической хирургии. Я его взял ассистировать на удалении легкого. В такой операции главное безупречно и точно пройти мимо крупных сосудов, чтобы добраться до главного бронха, легочной артерии, легочных вен, перевязать и прошить их. И вот я обошел лигатура легочную артерию и говорю ему: «Вяжи!». А он мне: «Не могу!». Сильно затянешь — как ножом перережешь, сердце остановится, недозатянешь – будет критичная кровопотеря.
Однажды я в деревне помогал отцу машину ремонтировать. Снял кардан, коробку передач. А местные мужички сидят рядом на завалинке, покуривают: «Ну что, хирург, это тебе не легкое отрезать». А я отвечаю: «Коробку, конечно, снять сложнее, только в таком случае не надо масло сливать и двигатель глушить».
Н.Б.: Торакальный хирург, как солдат, решения должен принимать молниеносно и четко – у нас нет времени раздумывать и колебаться. А еще нужно быть целенаправленным, «упертым» в своем стремлении достичь профессионального мастерства и совершенствовать его. При этом нужно уметь не только учиться, но и учить. Каким бы высококвалифицированным специалистом ты ни был, передать свой опыт молодым – твоя святая обязанность.
О женщинах в хирургии
Н.Б.: Мне часто задают этот вопрос, хотя не понимаю — почему. Я не вижу ни одной объективной причины, почему женщина не может быть хирургом. В физическом плане иногда женщины даже более выносливы и терпимы, чем мужчины, а уж в эмоциональном – и подавно.
Конечно, когда женщина уходит в декрет, мануальные навыки в какой-то степени теряются. Но это все очень быстро восстанавливается. Среди мужчин знаете сколько есть хирургически профнепригодных?! Тут гендерный признак роли вообще не играет.
О выборе
А.А.: Сама хирургия – это обычный труд, ну — как трубу поменять. Ты же на операции не видишь пациента, тебе предоставлена конкретная область человеческого тела, и ты с ней работаешь.
Самое сложное в нашей профессии – сделать выбор: брать пациента на операцию или нет. Ведь в нашей области очень часты случаи, когда человека кардинально уже невозможно излечить, но, порой, другие методы могут подарить ему больше времени нежели операция. Такие решения даются очень тяжело. Великий русский хирург Астанин Степан Сергеевич говорил: «Значительно легче провести самую сложную операцию, чем поставить показания к ней, а иногда и отказаться от нее».
Н.Б.: Куда сложнее дается общение с больными и их родственниками. Бояться операции — это совершенно нормально. Поэтому пациента нужно психологически готовить. Это тоже наша работа, пожалуй, даже самая сложная ее часть. Важно не просто корректно объяснить то решение, которое принял врач. Нужно объяснить так, чтобы пациент не просто понял, но и принял его. Мы обычно на работе очень рано. Я часто специально жду до половины седьмого, чтобы раньше времени в реанимации не показываться, никого не нервировать (смеется).
О коллективе
А.А.: В нашей работе нет «ролей второго плана». Ведь когда хирург заканчивает операцию, пациент попадает на попечение медсестер и санитарок. Они – наша правая рука.
От того, насколько профессионально и внимательно они будут делать свое дело зависит, очень многое. У нас за много лет сложился уверенный костяк во главе со старшей медсестрой Анной Владимировной Тимофеевой. Она прекрасно умеет организовать весь коллектив, каждый отлично знает и выполняет свой «фронт работ».
Есть опытные сестры с большим стажем, такие как Клопова Светлана Валерьевна, Коровина Наталья Алексеевна, Моношкина Оксана, и молодые девчата Колпакова, Незлюкина, Селиверстова, Яковчук. Независимо от опыта и стажа каждая четко соблюдает традиции заботливого отношения к пациентам. Ни один человек не остаётся без внимания, девчата никого не оттолкнут не нагрубят.
Н.Б.: Врач лечит, а медсестра ухаживает. И пойди разберись, что для пациента порой бывает важнее. У нас в отделении сложилась очень семейная атмосфера, в том смысле, что все медсестры и санитарки делают работу «как для себя». Единственную запись в трудовой книжке – наш диспансер — имеют медсестры Перфильева Марина Владимировна, Ткаченко Вера Владимировна, Грибкова Любовь Васильевна, Рязанова Вера Александровна, Дудина Ирина Петровна.
Очень профессиональные, активные, добрые и отзывчивые молодые сестрички Фатеева, Гусейнова, Шмидт, Егораева, Денисова, и всеми горячо любимый наш единственный медбрат Алексей Синицын. Наши незаменимые помощницы – санитарки Заварзина, Эшанова, Карась, Вилкова, Окатьева и их непосредственный начальник сестра-хозяйка Козырева Лариса Юрьевна.
У нас, пока мы базировались на Матросова, был живой уголок. Там цветы стояли – до потолка, и даже щегол жил, Гошей звали. Больные его очень любили, прикармливали его постоянно, а он их трелями развлекал. Когда переезжали, пришлось все раздать: не помещалось на новом месте.
Но добрую атмосферу мы с собой забрали. Каждый пациент, который ушел от нас своими ногами, – это общая победа всего коллектива. Мы спасли или продлили очередную чью-то жизнь. И таких случаев на самом деле очень много. В нашей работе, когда порой от отчаяния хочется расплакаться и руки опускаются, именно они придают нам сил.
Справка: Первое отделение торакальной хирургии было открыто в краевом окнодиспансере в 1973 году. Сегодня онкоторакальные хирурги выполняют весь объем операций на органах грудной клетки: легкие, бронхи, трахея, загрудинные зоны, вилочковая железа, сердце, средостение, пищевод и верхние отделы желудка. Активно осваиваются и внедряются в повседневную практику малоинвазивные торакоскопические методики диагностики и лечения. Успешно проводится восстановительная пластика удаленных сегментов и органов, с паллиативной целью восстанавливается функция самостоятельного питания при распространенных опухолевых процессах пищевода.