так что пожалуйста быстрее оставь меня я не могу дышать
Перевод песни First love / Late spring (Mitski)
First love / Late spring
Первая любовь / Поздняя весна
The black hole
Of the window
Where you sleep
The night breeze
Carries
Something sweet
A peach tree
Wild women don’t get the blues
But I find that
Lately I’ve been crying like a
Tall child
So please hurry leave me
I can’t breathe
Please don’t say you love me
Mune ga hachikire-sōde
One word from you and I would
Jump off of this
Ledge I’m on
Baby
Tell me «don’t,»
So I can
Crawl back in
And I was so young
When I behaved
Twenty five
Yet now I find
I’ve grown into
A tall child
And I don’t wanna go home yet
Let me walk to the top of the big night sky
So please hurry leave me
I can’t breathe
Please don’t say you love me
Mune ga hachikire-sōde
One word from you and I would
Jump off of this
Ledge I’m on
Baby
Tell me «don’t,»
So I can
Crawl back in
One word from you and I would
Jump off of this
Ledge I’m on
Baby
Tell me «don’t,»
So I can
Crawl back in
Please hurry leave me
I can’t breathe
Темное пятно
Окна в комнате,
Где ты спишь
Ночной ветерок
Несет
Что-то сладкое,
Должно быть, персиковое дерево
Безумные женщины не любят блюз,
Но я понимаю,
Что в последнее время я плакала,
Словно высокий ребенок
Так что, пожалуйста, поспеши оставить меня,
Я не могу дышать
Пожалуйста, не говори, что любишь меня
Моя грудь бьется так, будто собирается взорваться
Лишь одно твое слово,
И я спрыгну с этого
Отступа, я серьезно,
Милый,
Скажи мне «не надо»,
И я смогу
Вскарабкаться обратно
И я была так молода,
Когда мне было
Двадцать пять,
Но теперь я понимаю,
Что выросла и стала
Высоким ребенком
И пока я не хочу возвращаться домой
Позволь мне подняться на вершину бескрайнего ночного неба
Так что, пожалуйста, поспеши оставить меня,
Я не могу дышать
Пожалуйста, не говори, что любишь меня
Моя грудь бьется так, будто собирается взорваться
Лишь одно твое слово,
И я спрыгну с этого
Отступа, я серьезно,
Милый,
Скажи мне «не надо»,
И я смогу
Вскарабкаться обратно
Лишь одно твое слово,
И я спрыгну с этого
Отступа, я серьезно,
Милый,
Скажи мне «не надо»,
И я смогу
Вскарабкаться обратно
Так что, пожалуйста, поспеши оставить меня,
Я не могу дышать
Ты только дыши, пожалуйста: Как работает один из самых «тяжелых» госпиталей Тульской области
Госпиталь в Новомосковске – один из самых крупных в Тульской области. Сюда попадают не только взрослые, столкнувшиеся с COVID-19, но и беременные женщины, к которым в последнюю волну вирус особенно жесток.
Новомосковский ковидный госпиталь расположился в переоборудованном родильном отделении городской клинической больницы на улице Свердлова/Садовского, 40/41. Старое здание, в котором ремонт так и не успел начаться, просторный холл, где теперь из незатейливой ширмы оборудовали место для переодевания медработников, шкафы, полные СИЗов, и небольшие кабинеты, ставшие пропахшими хлоркой шлюзами.
Оказавшись в здании, сразу понимаешь: здесь идет ежеминутная борьба за жизни пациентов.
– У нас есть все, чтобы спасать, лечить тех, кто не может дышать самостоятельно, – делятся медработники. – Стены – ерунда, помощь оказывается по всем стандартам. У нас на территории по дороге в корпус есть памятник, посвященный работе врачей в военные годы. Мы себя с ними не сравниваем, но условия сейчас похожи. Еще пару лет назад такого представить не могли. А сейчас мы здесь все, как на войне с опасным вирусом.
Из-за роста числа заболевших врачей не хватает. Тулякам на помощь приехали военные медики – реаниматологи, терапевты, медсестры – со всей России. Их здесь очень ждали.
Игорь Наумов, главный врач ГУЗ «Новомосковская клиническая больница»:
– Мы испытывали дефицит анестезиологов-реаниматологов, терапевтов. Военные врачи почти полностью закрывают эти вакансии. Раньше нашим сотрудникам приходилось работать сутки через сутки, благодаря новым специалистам они перейдут на более комфортный режим.
– Мне нужно два реаниматолога сегодня! – слышится в ординаторской.
И вот те, кто еще ранним утром был за несколько тысяч километров от Новомосковска, не успев толком познакомиться с коллегами, идут переодеваться на суточную смену.
Юрий Люшнин, начальник реанимации филиала №3 Центрального военного клинического госпиталя им. А. А. Вишневского, подполковник медицинской службы:
– Приехал из Подмосковья, но всего нас 12 из разных регионов России. Пока даже не знаем, на сколько мы здесь, покажет эпидемиологическая обстановка. Готовы оставаться сколько угодно, трудиться в любых условиях. В нашей работе не место раздумьям, Министерство обороны РФ поставило задачу, и мы должны ее выполнять. С коронавирусной инфекцией работаем уже полтора года, поэтому знаем, что делать. В эту волну в реанимации оказываются совершенно разные люди: пенсионеры, молодые, беременные. Заболевание переносится еще тяжелее, чем в прошлый раз. Так что размышлять некогда, у пациентов нет времени ждать нашу помощь, они задыхаются.
Дмитрий Воеводин, начальник отделения реанимации отдельного медицинского батальона:
– Я из Новосибирска. С начала 2020 года это уже пятая поездка в ковидные госпитали в регионы: Сыктывкар, республика Коми, Подольск, Одинцово. Я вернулся из предыдущей командировки, не успел сумки разобрать, мне позвонили и сказали, что через день нужно ехать в Тулу. Выбирать мы не можем. В госпиталях сейчас тяжело. Мы видели многое и можем сказать всем, прививайтесь! Это действительно работает! Проверял на себе, антитела есть, да и по пациентам видно. Среди тяжелых вакцинированных почти нет. Расскажите это всем своим знакомым.
Елена Новикова, врач-терапевт министерства обороны РФ:
– Пришла разнарядка, что нужны терапевты в Новомосковске, и я приехала из Москвы. Мои родители живут в Туле, я почувствовала, что могу помочь родному региону. На основной работе мы оказываем помощь пациентам с коронавирусом на дому, здесь обстановка другая. Если пациент выполняет рекомендации, у него много шансов обойтись без тяжелых последствий. Мы знаем, что больным нужно не только лечение, но и забота врача, возможность задать вопросы, поговорить. Люди боятся, и я в том числе хочу настроить их на хороший исход, это важно.
От стабильного состояния до ИВЛ – всего пара суток
Работать медикам придется много. Сейчас в новомосковском ковидном госпитале 110 коек, из которых 35 – для беременных и рожениц. До 1 декабря здесь организуют еще 80 мест для пациентов.
Журналисты Myslo прошли в красную зону и увидели, что там происходит. В палатах и коридорах – тишина. Многие пациенты не могут говорить, потому что подключены к кислороду и аппаратам ИВЛ.
Все врачи в защитных костюмах – комбинезонах, респираторах, очках или экранах, высоких бахилах и перчатках.
Одно только нахождение в таком костюме несколько часов подряд сродни подвигу. В нем жарко, душно и очень неудобно, избавиться от него хочется уже через 15 минут.
Капюшоны сползают на глаза, очки запотевают, а через экраны сложно смотреть. Как медсестры делают процедуры пациентам в таком облачении, невозможно представить.
Так медики проводят минимум 4 часа, примерно столько длится смена в красной зоне. Потом четыре часа отдыха, а затем снова на четыре часа в костюмы. И так целые сутки.
По признанию самих врачей и медсестер, иногда остаются и дольше, если не могут оставить тяжелых пациентов. Это не обязанность, никто не сможет заставить быть в грязной зоне 6 или 8 часов, это решение самих медиков.
– У нас такая команда! Никто не капризничает, не ноет. Да, бывает тяжело, мы можем поделиться, но понимаем: не время опускать руки, – говорят врачи, медсестры и санитарки.
В эту волну все стало еще серьезнее. Заболевание протекает быстрее, всего за несколько дней пациент может оказаться на ИВЛ.
– Дельта-штамм агрессивен. Инкубационный период с 14 дней сократился до 5-7, – рассказывают сотрудники госпиталя. – Иногда пациент поступает более-менее стабильным, а уже спустя пару суток у него 40% поражения легких и дыхательная недостаточность. Хочется сказать: «Ты только дыши, пожалуйста», – и все наши силы бросаются на это. Самое большое счастье в госпитале, когда человеку больше не нужны кислородные аппараты, и он может дышать сам. Обычная способность дышать, которую многие даже не замечали раньше, стала главной ценностью.
Игорь Лешко, заведующий госпиталем:
– Помимо поражения легких коронавирус коварен еще и скоплением жидкости между легкими и плевральной полостью. И это тоже может начаться спустя пару дней от начала заболевания. Пациенты через многое проходят. ИВЛ стало привычным сегодня словом, но на деле это очень страшно. Человек, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких, не может самостоятельно дышать. Это сложно, вся его жизнь в эти минуты зависит от действий врачей и работы установки.
Пациенты ковидного госпиталя вспоминают тяжелые минуты с ужасом. Помимо болезненного состояния почти каждый из них испытал страх.
Татьяна:
– Болела тяжело: высокая температура, кашель и паника. Очень боялась, что буду задыхаться и не вытяну, все-таки возраст уже приличный. Коронавирус – это очень страшно. Спасибо врачам, нас здесь лечат круглосуточно: измеряют давление, температуру, делают капельницы, ухаживают. Мы понимаем, как им тяжело, но они находят в себе силы не только на помощь, но и на поддержку. Они с нами день и ночь – и врачи, и медсестры, и санитарки, мы благодарны каждому.
Роды в экстремальных условиях
Самое сложное отделение госпиталя – палаты для рожениц и беременных. По словам врачей, никогда раньше вирус не был так жесток к этой категории. Одновременно в госпитале оказывается несколько десятков беременных, столкнувшихся с ковидом.
– У меня сначала заболел муж, он стоматолог, заразился от пациентки. Я была на 38-й неделе беременности, поэтому мы решили не рисковать и сдать тест. Надеялись исключить болезнь, но тест оказался положительным. Мне повезло, коронавирус у меня прошел в легкой форме, но поскольку муж болеет, на роды меня привезли в ковидное отделение. Я не боялась, доверяла врачам и не зря, все прошло отлично.
Любовь:
– Первым симптомом был обычный насморк, потом кашель и рвота, высокая температура. Была у терапевта, выполняла все рекомендации, но состояние ухудшалось. Неизвестность пугала, родственники переживали. В госпиталь я попала уже в не очень хорошем состоянии, но врачи быстро подняли меня. Неделю температуры уже нет, все обошлось. Персонал госпиталя говорит, что я отделалась легким испугом.
К сожалению, не во всех случаях исход благоприятный.
Елена Бреус, заместитель главного врача по акушерству и гинекологии:
– Беременные – это группа риска для развития любой инфекции. Иммунной системе сложно сражаться с болезнью. У нас сейчас 35 коек отведено для беременных и рожениц. Каждый такой случай – особенный риск.
В ряде случаев ковид у будущих мам развивается мгновенно, критическое состояние наступает в течение нескольких дней. И такая ситуация не только во всей стране, но и в мире. Мы делаем все возможное, но, к сожалению, иногда врачи бессильны.
Материнская смертность – это большая трагедия для всех. Это громкие случаи, их обсуждают в СМИ, но, поверьте, на самом деле все не так просто. Врачи день и ночь пытаются помочь изо всех сил. Представляете, каково это – сообщать родственникам, что их близкого человека, который ожидал самого радостного события в жизни, больше нет? Что ребенок остался без матери? Это худшее, что можно представить. И врачи всего мира делают все, чтобы минимизировать такие исходы.
Роды в условиях коронавирусного госпиталя – особый случай. Персонал облачают в еще один костюм, чтобы избежать передачи инфекции. Тест у младенца берут в первые и третьи сутки после рождения. Если второй тест оказывается отрицательным, малыша выписывают домой. При условии, что его готовы взять родственники, пока мама остается в больнице на лечении.
Чтобы максимально защитить ребенка, сразу после рождения его помещают в кювез и через шлюзы перевозят в условно чистую зону. В ней находятся только малыши и персонал, у которого нет доступа в красную зону.
К счастью, младенцы почти не болеют коронавирусом. За всю историю работы новомосковского госпиталя был выявлен только один случай заражения новорожденного. Заболевание прошло бессимптомно.
– Ковид опасен для беременных еще и преждевременными родами, дети часто рождаются недоношенными, – рассказывает Елена. – Заражаются будущие мамы, как правило, от мужей. В качестве профилактики – вакцинация всех членов семьи и соблюдение мер безопасности.
Набраться терпения
В комнате медперсонала в госпитале есть доска, на которую вносятся показатели здоровья всех пациентов. Это сделано для удобства врачей, чтобы они, заходя на смену, знали все о состоянии больных. Цифры меняются каждый час, настолько ковид непредсказуем.
Последняя строчка – самая страшная. Это цифры смертности. Когда мы пришли в госпиталь, там значилось «1». Это значит, что в последние сутки трагедии избежать не удалось.
– Это не шутки. Люди понимают серьезность, когда оказываются в стенах госпиталя, – говорит заведующий Игорь Лешко. – Каждый день кому-то, чтобы дышать, нужен аппарат ИВЛ, неинвазивная вентиляция легких. При этом за стенами медучреждений люди спорят о том, нужна ли вакцина или нет, раздумывают, стоит ли ее делать. Мы видим последствия вируса каждый день и не сомневаемся: вакцинироваться нужно обязательно! Статистика говорит сама за себя: из 100 взрослых пациентов госпиталя вакцинированы только 12, и они не в реанимации. Вакцинация – это не стопроцентная защита от заболевания, но это более надежная защита от летального исхода. Размышлять некогда, пока вы думаете, вирус продолжает убивать.
И конечно, нужно соблюдать все меры безопасности: маски, ограничение посещения общественных мест. Да, нам всем это тяжело дается, мы устали от ограничений.
Но нам всем нужно потерпеть, чтобы спасти жизни. Мы справимся!
«Пожалуйста, только дыши!» Что мы увидели в детской COVID-больнице
Белый бокс. В нем две белые взрослые кровати и две детские кроватки с высокими бортиками. Белые стойки для капельниц, столик с ингалятором, окно во двор и окно в коридор… Саша (1,9 года) и Петр (3 года) сидят вместе с мамой на кровати. Их правые ручки у локтя перехвачены бинтами.
— Петя, дыши, а то мультики сейчас выключу, — говорит мама Екатерина. — Ты не дышишь! Дыши!
Петя надевает маску-ингалятор с лекарством и послушно дышит. Он смотрит на планшете «Вспыш и чудо-машинки».
— Первые два дня плакали, когда им капельницы ставили, — рассказывает Екатерина, — плакали, когда лекарства давали, ингаляции делать не хотели. Теперь привыкли. Тяжело, что мы не можем выйти из бокса вообще. Ну тусим тут как можем. В прятки даже играем. Мультики вот включаю, когда капельницы и ингаляции.
У мальчиков пневмония на фоне ковида. В боксе они уже четыре дня.
Стекла боксов тянутся вдоль бесконечного коридора первого отделения инфекционного корпуса детской больницы имени З.А. Башляевой. Инфекционный корпус больницы был перепрофилирован под ковид еще в начале пандемии. Но никогда здесь еще не было столько детей, больных коронавирусом.
Сейчас в боксах 185 детей. Многие из них без родителей. Так как родители болеют и лечатся в других клиниках.
«Просто заболели»
Почти тысяча детей, живущих в Москве, ежедневно заражаются коронавирусом, из них 20–30 человек попадают в больницы, по словам Анастасии Раковой, заммэра Москвы по вопросам социального развития.
«Если мы раньше имели 200–300 заболевших детей в день, то теперь это около тысячи», — сказала Анастасия Ракова.
— Они просто заболели — как обычно болеют, — рассказывает мама Саши и Пети, — сопли, кашель, мы вызвали педиатра, им назначили лечение как при ОРВИ. Через несколько дней мальчикам стало хуже, у обоих на третий день от начала болезни сильно поднялась температура — 38–39. Когда они обычно болели, не было такого, чтобы температура так долго держалась и даже нурофен не помогал.
Екатерина еще раз вызвала участкового педиатра. У детей и родителей взяли анализ на ковид. Отрицательный был только у мамы.
— Педиатр сказал, что можно попробовать лечиться дома, — рассказывает Екатерина, — мы же считали, что дети тяжело не болеют. По рекомендации врача дети пили антибиотики, делали ингаляции. Потом на 6-й день очень плохо стало Саше. Он начал задыхаться, как будто у него астма, еле-еле дышит. Когда ребенок не может дышать, это, конечно, страшно. Вызвали скорую, и нас срочно госпитализировали.
Екатерина болеет и сама. Папа малышей с высокой температурой остается дома. В больнице мальчикам температуру сбили. Сейчас кроме капельниц и ингаляций их лечат антибиотиками и противовирусными препаратами.
— Дети с тяжелым течением заболевания стали поступать с началом третьей волны, с лета, с приходом штамма дельта, — рассказывает исполняющая обязанности заведующей первым отделением инфекционного корпуса Елена Рудикова. — Много детей на высокопоточном кислороде. Но вот тромбозы, которые случаются у взрослых при коронавирусной инфекции, у детей бывают крайне редко.
Коронавирус особенно опасен для детей с сопутствующими заболеваниями, по словам главного врача Детской больницы имени З.А. Башляевой, главного педиатра Департамента здравоохранения Москвы профессора Исмаила Османова.
— Можно сделать однозначный вывод, что тяжело болеют в основном дети с сопутствующими патологиями, — говорит врач. — Это и пороки сердца, и ожирение, и сахарный диабет. Дети после трансплантации, дети с сердечно-сосудистой патологией, с пороками сердца, с метаболическим синдромом имеют высокий риск тяжелого течения и попадания в реанимацию. Здесь нужно работать на опережение. Быстро выявлять таких детей, диагностировать заболевание и делать все, чтобы оно не прогрессировало.
Детей лечат существующими разрешенными для детей препаратами по протоколам, которые были созданы с учетом штамма дельта.
Чтобы увидеть поражение легких, для детей часто достаточно рентгена. Когда нужно уточнение диагноза — делают КТ. Детям до четырех лет его приходится делать под наркозом. Потому что в аппарате КТ нужно лежать неподвижно. Малышам Саше и Пете области поражения легких установили на рентгене.
«Слегла вся группа»
К столику для передач у входа в инфекционный корпус приходят папы и курьеры. Игорь выходит из здания, поднимает глаза к окнам на втором этаже и машет рукой. В окне двое мальчишек — они машут ему в ответ.
— У нас заболела вся группа детского сада, — рассказывает Игорь. — Сначала заболела мама одного из детей в саду. Пока она сдавала ПЦР, ждала результатов, ее ребенок ходил в садик. В итоге у нас заболела вся группа — 15 человек. У всех кашель, температура.
У Игоря трое сыновей — им 6 лет, 3 года и 10 месяцев. У старших мальчиков 6 дней держалась температура 38. Десятимесячный малыш сильно кашляет.
— Мы не знали, как лечить, — говорит Игорь, — вызвали скорую. Нам сделали тест. Он оказался отрицательным. Сделали рентген и поставили диагноз — бронхит, но не исключают, что ковид. Сказали, что нужно делать КТ. Но так как дети маленькие, КТ сделать не смогут. Потом мы вызвали участкового педиатра. Он сказал — попьете антибиотики, если не будут подходить — поменяем. А детям становилось все хуже и хуже, температура не сбивалась. У детей хрипы появились. Мы снова вызвали скорую, и нас сюда привезли. Часть детей из нашей группы сейчас тоже в больницах. Жена сейчас с мальчиками. У нее тоже поднялась температура, тяжелое дыхание. Кроме меня вся семья заболела. Бабушка, с которой самый младший сейчас, тоже кашляет.
15 фактов о коронавирусе:
— Дети болели и раньше, но сейчас, с появлением нового штамма, дети болеют чаще и более тяжело, — объясняет профессор Исмаил Османов. — Раньше они болели в основном бессимптомно. Сейчас болезнь протекает с большими осложнениями. Пневмоний стало больше. Дети чаще нуждаются в госпитализации, в том числе в условиях реанимации. Заболевание сильно омолодилось. Болеют новорожденные, дети грудного возраста. Этого раньше не было! И более стремительное течение заболевания. Если раньше болезнь развивалась 7–10 дней, то теперь за 2–3 дня может развиться серьезное поражение легких, всего организма, кроветворной системы, свертывающей системы.
Даже один ребенок в реанимации — это много, тем более если есть угроза жизни. На сегодняшний день у нас в реанимации 7 детей, двое на ИВЛ, — заключает Исмаил Османов.
Девочка на ИВЛ
Восемь новорожденных крошек спят в прозрачных кювезах. У них у всех уже отрицательный тест на ковид. Малышам нужно пройти еще некоторые обследования и их заберут домой. Черноволосую девочку пеленает медсестра в защитном костюме.
Детей с ковидом, которым нет еще и месяца, привозят сюда, в отделение новорожденных. Младенцы заражаются от инфицированных мам. Часто это происходит, если мама заболела в третьем триместре. Или дети заражаются уже дома, после выписки из роддома, от кого-то из членов семьи.
— Сейчас стало больше новорожденных с ковидом, — говорит врач-реаниматолог Наталья Бочкарева, — начиная с лета. Малыши стали попадать на ИВЛ. Дети не болели только в первую волну, сейчас они болеют как все.
В реанимации новорожденных сейчас одна девочка на ИВЛ. Ей всего две недели, аппарат помогает ей дышать с рождения. Трубочки ведут в маленький ротик. Рядом с крошечной, голенькой, розовенькой девочкой аппарат ИВЛ кажется огромным. У прозрачного бокса малышки стоят врач и медсестра в защитных костюмах. В реанимации девочка уже неделю.
Знаменитые люди, у которых было в детстве слабое здоровье:
— С рождения она была отрицательная, — объясняет врач, — но на четвертый день есть стала плохо, анализы выявили ковид, началось лечение. Мы поддерживаем артериальное давление, проводим антибактериальную терапию. Мама ее сейчас проходит лечение в другой больнице.
Что делать родителям?
Бабушка в синем платке ходит вокруг инфекционного корпуса. Смотрит на окна. У одного окна стоит женщина с грудным малышом, у другого подросток с косой челкой уперся носом в стекло.
— Не найду я их тут, — вздыхает бабушка.
Женщина принесла яблочный пирог для дочери и внучки своей подруги. Пирог оставила на столике для передач. Пытается отыскать знакомые лица в окнах.
— Страшно теперь за своих внуков, — говорит бабушка, — они же могут заболеть тоже. Тоже вот так. (Она кивает на окна.) Что теперь делать? А?
У детей реже пропадают обоняние и вкус, а коронавирус чаще прячется под масками других болезней, по словам главного врача больницы.
— У детей могут быть изменения со стороны желудочно-кишечного тракта, центральной нервной системы, может казаться, что это просто ОРВИ, — говорит Исмаил Османов. — Коронавирусная инфекция у детей скрывается под различными масками. И наша задача, задача педиатров, разобраться, что за этими масками кроется. И чем раньше мы выявим заболевание, тем лучше. Тяжелое течение заболевания может быть также у детей, у которых оно запущено. [Таких детей] долго держат дома. Боятся сдать мазки — вдруг посадят на карантин, к врачам не обращаются. И чем позже мы начинаем лечение, тем меньше вероятность быстрого выздоровления.
Каждый день сдавать ПЦР не нужно, — продолжает главный врач. — Нужно максимально соблюдать меры безопасности. Без острой необходимости не посещать общественные места и привиться родителям. Младенцев, дошкольников чаще всего заражают члены семьи. Детской вакцины нет, поэтому привиться должны все взрослые члены семьи — это защита не только себя, но и своих детей. Если кто-то в семье заболел или знаете, что был контакт, появились признаки — недомогание, слабость, температура, ребенок плохо есть стал, конечно, нужно очень внимательно к этому отнестись и не заниматься самолечением. Пригласить врача. Вызвать скорую. Реагировать быстро.
Опасность также в том, что у детей есть осложнения после болезни. Причем появление осложнений не зависит от того, как ребенок переболел — тяжело, легко или бессимптомно.
— После перенесенной инфекции может быть мультисистемный воспалительный синдром, который поражает целый ряд органов, — объясняет Исмаил Османов. — Это очень серьезное заболевание, которое если не лечить, может иметь самые разные последствия. После перенесенной инфекции могут быть изменения со стороны центральной нервной системы, со стороны сердца — нарушение ритма, даже органы зрения могут быть затронуты. Поэтому чем, раньше выявят инфекцию, тем лучше.
Сейчас в 10 московских школах идет проект по раннему выявлению ковида. Вирус выявляют методом иммунохроматографического анализа на самых ранних стадиях, когда еще нет никаких признаков.
Екатерина играет с Сашей и Петей в кубики. Цветные кубики кажутся особенно яркими в белом боксе. Когда идешь по коридору 1-го отделения, в огромные окна боксов видно, как дети с кислородными масками смотрят кино на планшете, совсем малыши водят пальчиком по стеклу, папа пытается причесывать маленькую лохматую девочку. Что может быть более неестественным, чем дети в белом, стерильном инфекционном боксе.