у королевы нет ног что значит
У королевы нет ног
Мэр Лиона решил сделать подарок будущей испанской королеве: когда она проезжала через город, преподнёс девушке чулки. Лионский шёлк считался одним из лучших, первые модницы Франции носили платья из тканей местных мануфактур. Однако испанская сторона отвергла дар, заявив, что у королевы нет ног.
портрет королевы Маргариты Австрийской
Во все века были свои представления о том, что можно, а что нельзя. Если в одну эпоху платья не должны были подчеркивать ни единого изгиба фигуры, то в другую делали акцент на талии. Одним королям нравилось заглядывать в декольте, другие настаивали, чтобы дамы закрывали плечи. А дамские ноги были укутаны от посторонних взоров до XX века.
То, что не видно, всегда вызывало интерес. Поэтому даже краешек туфли, выглянувшей из-под платья, был пределом мечтаний. Но за такое красавица могла получить осуждающий взгляд от остальных. Королева Испании, например, должна была перемещаться так осторожно, чтобы никто не смог разглядеть, какого цвета её каблуки. Отсюда ширина юбок и медленная поступь. Со стороны казалось, что женщина плывет, а не идет. Ни малейшего намёка на то, что у королевы есть ноги. Так что, когда мэр Лиона предложил девушке чулки, он непреднамеренно нарушил строгие правила испанского Двора.
На средневековых миниатюрах, на официальных портретах знатных дам, ноги долгое время были нечастым явлением. В жизни, конечно, даже в платье, которое волочилось по земле, нет-нет да и обнаруживался краешек обуви. Но то случайность, а вот специально демонстрировать себя от пояса и ниже не следовало.
Впрочем, запреты на то и существуют, чтобы их нарушали. В XVI веке при королевском Дворе Елизаветы I Тюдор полюбили веселый танец «гальярда», пришедший из народа. Он был очень быстрым, энергичным, с подскоками и прыжками. Юбки дам при этом развевались во все стороны. Но если сама королева танцует – кто же станет отказываться? В Мадриде, конечно, такого не позволяли. А вот при Дворе последних Валуа тоже были не прочь лихо сплясать.
при Дворе Елизаветы Тюдор обожали танцы
Танцевали до упаду и простые люди. Служанки и жены ремесленников, крестьянки и дочери буржуа в вопросах того, как правильно выглядеть, были чуть свободнее. Но если следовало пойти в храм, или попасть на приём в дом знатной дамы, тоже соблюдали все правила. Положено следить за обувью, чтобы туфелька не показалась? Старались быть аккуратными и в этом вопросе.
У королевы Франции Екатерины Медичи в молодости были очень красивые ноги. Как показать их, если повседневный наряд состоит из длинных одежд? Поэтому жена Генриха II любила верховую езду. Садясь на лошадь и спускаясь с неё, она нарочно высоко поднимала ворох юбок – чтобы каждый мог увидеть красоту. Это делалось, чтобы хоть немного досадить фаворитке мужа, Диане де Пуатье. Та старела, и гарцевать верхом уже не смогла бы. Не то, что цветущая королева.
девушкам из народа было проще
Но то жизнь, а вот на полотнах художников запреты отступали. Уже знаменитому и состоявшемуся Веласкесу, чтобы написать Венеру, пришлось уезжать за пределы Испании. Иначе его просто могли арестовать! Джироламо Саванарола, снискавший огромную популярность во Флоренции, заставил знаменитого Боттичелли писать куда более аскетичные полотна, чем во времена его юности. У его Юдифи, правда, есть ноги. Но их даже сравнить нельзя с «Рождением Венеры». Всё предельно скромно.
Поэтому-то, когда пришла мода на светлые наряды, словно у богинь Олимпа, дамы «разошлись». Веками скрываемое было выставлено напоказ. Чем тоньше и прозрачнее ткань – тем больше было шансов, что её выберут для платья. А если ещё сбрызнуть водой, чтобы юбки облепили тонкий стан – тогда вообще полный восторг. У кавалеров от такой красоты голова шла кругом. Смелость некоторых дам просто зашкаливала.
Кстати, и канкан, и балет изначально приобрели популярность потому, что позволяли посмотреть на ноги. В обычной жизни ни одна женщина не показывала эту часть себя, а на сцене – пожалуйста. Лишь в двадцатые годы XX века мода начала укорачивать юбки.
А в XVII веке, во времена Марианны Австрийской, которая ехала в Испанию, дела обстояли совсем иначе. Поэтому-то и осадили галантного француза с его подарком: нечего. У королевы нет ног. Только длинное платье.
Исторические курьезы: испанский стыд или почему у королевы нет ног
Этикет в испанском королевстве имел свои особенности, над которыми потешались в придворных кругах других стран. По концентрации идиотизма в своих ритуалах Испания была впереди Европы всей. До такой степени этикет этого двора был абсурден, что многие ляпы из XVI–XVII веков ушли в народ и стали анекдотами.
Двор в те века представлял собой весьма унылое зрелище
Дело в том, что улыбаться при общении было запрещено. Ибо улыбка, даже самая искренняя и добродушная, могла навести на мысль о наглой усмешке и неуважении к собеседнику. Доходило до абсурда — известны случаи, когда при предложении руки и сердца кавалерам отказывали из-за улыбки. О, эти суровые испанские женщины!
Портрет королевы Марии Луизы Орлеанской (1662-1689)
Общение с дамой строго регламентировалось. Одно из первейших правил — никаких прикосновений. Любые контакты с телом Ее Величества карались смертной казнью. Из-за этого Карл II Испанский (1661—1700) чуть раньше времени не стал вдовцом. Когда во время одной из прогулок лошадь королевы встала на дыбы и понесла, никто не посмел остановить строптивое животное.
Вывалившаяся из седла и запутавшаяся в стременах Мария Луиза Орлеанская истошно вопила, но придворные только и могли что тоскливо смотреть ей вслед. Прикасаться к королеве имели право только несколько придворных дам, для остальных это было табу.
В итоге нашлись-таки два смельчака, которые и лошадь поймали, и королеву из стремян достали. Поставили даму на землю и рванули в сторону ближайшей границы. За благое дело можно было лишиться головы.
О том, как король Филипп III (1578–1621) угорел в кресле, заснув у камина в окружении придворных, знают многие. Просто не смогли отыскать того гранда, что мог прикасаться к царственной особе.
Портрет Филиппа III на коне
Энтузиасты этикета как-то раз довели юную невесту Филиппа IV (1605–1665) до обморока. Марианна Австрийская по пути к жениху проезжала многие города, везде ее встречали с обожанием. И вот в одном из промышленных центров Испании к ее карете подскочил мэр с коробкой чулок. Их изготовлением гордился весь городок. Но дарителя грубо оттолкнули со словами:
Запомните, господин мэр, что у испанской королевы нет ног!
Говорят, Марианна, мало того, что хлопнулась без чувств, позже она устроила фееричную истерику. Неопытная девица, наслушавшись от фрейлин историй о суровом испанском этикете, решила, что по приезде ей буквально отрежут ноги.
В дальнейшем именно эта история стала анекдотом и ушла в народ. Её повторяли и во Франции (только в обморок уже падала австриячка Мария-Антуанетта), и в России, с ее бесконечными немецкими принцессами.
Портрет Марианны Австрийской
Огромным успехом у испанцев пользовались поклоны. Да не простые, а нескольких типов: поклон военный, двойной, с шагом, с притопом, двойной светский, ритуальный и т. д. Все они выполнялись по строгим правилам.
На ногах тапки, на плечи накинут черный шелковый халат. В правой руке обнаженная шпага, в левой — ночник. немецкий историк Иоганн Христиан Люниг
Понравилась статья? Подписывайтесь на канал «Всемирная История Подделок» и нажимайте сердечко. Спасибо за внимание!
Королевские казусы: 8 забавных и не очень случаев, произошедших с монархами
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Король Швеции и Норвегии Карл-Юхан XIV никогда не снимал при своих придворных рубашку. Только после его кончины стало понятно, почему он так делал. На груди у монарха была татуировка: «Смерть королям!»
Дело в том, что Карла-Юхана XIV до вступления на престол звали Жан-Батист Жюль Бернадот, и был он маршалом Франции при Наполеоне Бонапарте. Во время Великой Революции он сделал себе татуировку, ведь тогда Бернадот и в страшном сне не мог себе представить, что сам станет королем.
Петр I увлекался не только судостроением, но и медициной. Ему нравилось анатомировать тела, рвать зубы. У императора всегда с собой имелись клещи для выдергивания зубов. Об этом знал и его камердинер Полубояров.
Как-то раз придворный попался на глаза Петру I и всем своим видом показывал, что пребывает в глубокой печали. На вопрос государя о том, что случилось, камердинер ответил, что у его жены очень болит зуб. Недолго думая, Петр I отправился к супруге Полубоярова. У нее были здоровы все зубы, но она не посмела не открыть рот. Император очень быстро вырвал зуб, на который ему указал камердинер, и отправился обратно во дворец.
Через несколько дней Петр I узнал, что зубы у женщины не болели, это так наказал ее за измену муж. Государь не на шутку рассердился и побил камердинера тростью.
Однажды в одной из британских газет было напечатано объявление: «Ищу работу. Выпускник Кембриджа, имею большие связи, много ездил по миру, обладаю лидерскими качествами. Проходил службу на флоте и в авиации, вдовец с двумя детьми. Размер оклада значения не имеет». Объявление принадлежало принцу Уэльскому. Чарльз не знал, в какое русло направить свою энергию, ведь официально принцы нигде не работают.
Ну а чтобы не скучать, монархи придумывали для себя развлечения. Но некоторые королевские забавы отличались отчаянным сумасбродством.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Забавные и не очень случаи, произошедшие с монаршими особами.
Принято считать, что жизнь королей строго регламентирована, и каждый их день посвящен тому, чтобы управлять страной всем на благо. Однако на страницах истории остаются не только важные события, произошедшие в период правления монархов, но и курьезы, и казусы, случавшиеся с ними. О восьми неординарных случаях из жизни королей – далее в обзоре.
Король Швеции и Норвегии Карл-Юхан XIV никогда не снимал при своих придворных рубашку. Только после его кончины стало понятно, почему он так делал. На груди у монарха была татуировка: «Смерть королям!»
Дело в том, что Карла-Юхана XIV до вступления на престол звали Жан-Батист Жюль Бернадот, и был он маршалом Франции при Наполеоне Бонапарте. Во время Великой Революции он сделал себе татуировку, ведь тогда Бернадот и в страшном сне не мог себе представить, что сам станет королем.
Петр I увлекался не только судостроением, но и медициной. Ему нравилось анатомировать тела, рвать зубы. У императора всегда с собой имелись клещи для выдергивания зубов. Об этом знал и его камердинер Полубояров.
Как-то раз придворный попался на глаза Петру I и всем своим видом показывал, что пребывает в глубокой печали.
На вопрос государя о том, что случилось, камердинер ответил, что у его жены очень болит зуб. Недолго думая, Петр I отправился к супруге Полубоярова. У нее были здоровы все зубы, но она не посмела не открыть рот. Император очень быстро вырвал зуб, на который ему указал камердинер, и отправился обратно во дворец.
Через несколько дней Петр I узнал, что зубы у женщины не болели, это так наказал ее за измену муж. Государь не на шутку рассердился и побил камердинера тростью.
Филипп IIВ «Мемуарах об испанском дворе» де Ольнуй (XVIII век) рассказывала о случае, который произошел при дворе Филиппа II. Его супруга захотела показать знати, что она хорошая наездница. Из нескольких прекрасных андалузских коней она выбрала одного, но он оказался очень строптивым. Почувствовав седока, конь сразу поднялся на дыбы. Королева упала, нога застряла в стремени. Конь помчался, волоча королеву за собой. Это случилось под стенами дворца. Король видел все с балкона, площадь была полна знати, но никто не решился помочь незадачливой наезднице: никому нельзя было дотрагиваться до ноги ее величества. Наконец двое придворных все-таки решились. Их мужество современники видели не в том, что они попытались остановить скачущего коня, а в намерении нарушить правила этикета. Вытащив из-под коня полумертвую королеву, они тут же вскочили на своих коней и ускакали, чтобы скрыться от королевского гнева.
Филипп III Другой испанский король — Филипп III во имя этикета пожертвовал своей жизнью. Сидя у камина, в котором слишком сильно разгорелось пламя, он не позволил никому из придворных поставить заслонку и не отодвинулся сам (придворный, который должен был следить за камином, отсутствовал). Король решил не двигаться с места, хотя пламя уже обжигало ему лицо: в этой «стойкости» он видел проявление своей монаршей чести. За свою спесь Филипп III был жестоко наказан. Получив сильные ожоги, он умер через несколько дней. Однако в памяти современников он остался человеком чести, до конца следовавшим нормам этикета…
Людовиком XIII и Ришелье Этикет носил характер закона и имел очень сильное воздействие на высшее общество. Нарушение норм этикета рассматривалось как преступление. Показателен в этом отношении случай, произошедший с Людовиком XIII. Рассказывают, что однажды Людовику XIII необходимо было срочно обсудить с кардиналом Ришелье ряд неотложных дел и он поспешил в апартаменты кардинала. Но Ришелье был очень болен и не смог подняться с постели, чтобы приветствовать короля. Королевское же достоинство и законы этикета не позволяли королю стоя разговаривать с лежащим перед ним подчиненным. Дела же были чрезвычайно срочные и важные. Поэтому Людовик нашел следующий выход: он лег в постель рядом с Ришелье и — разговор состоялся. При этом законы этикета и честь короля не пострадали.
Людовика XV
Впрочем, в истории этикета было место и более романтическим событиям. Одно из них связано со сватовством французского короля Людовика XV к испанской принцессе Изабелле. С этой целью в Испанию был отправлен посланник монарха. Проезжая Эльзас, он остановился в скромном дворце жившего в изгнании польского короля Болеслава Лещинского. Дочь короля, Мария, вопреки правилам придворного этикета не поспешила приветствовать высокого гостя, а попросила его подождать, – стоя на коленях, она застегивала башмаки на ногах престарелого отца. Посланник был глубоко тронут человечностью отношений, царящих в этой семье.
Через какое-то время он прибыл в Испанию, где стал свидетелем совсем другой сцены. Принцесса Изабелла, не стесняясь гостя, била старого придворного по лицу туфлей за то, что он неловко поднял шлейф ее платья. Попытка королевы-матери заступиться за беднягу привела лишь к новой вспышке ярости. Посланник написал своему королю: «Ваше величество! Я видел двух разных принцесс. Одну, некрасивую, бедную, приданое которой составляют только ее добродетели, я застал застегивающей штиблеты больному отцу. Другую, богатую, красивую, могущественную, я застал в ссоре с матерью за легкое нарушение этикета. Которую из них Ваше Величество желает назвать своей женой?» Людовик XV выбрал Марию Лещинскую.
Правление простолюдинки, ставшей по счастливой случайности королевой Мадагаскара, не принесло счастья жителям острова. Раваналуну I за ее кровожадность и жестокость прозвали «бешеной королевой». Доходило даже до того, что Раваналуна I казнила своих придворных только за то, что они являлись к ней во сне.
У королевы нет ног что значит
У КОРОЛЕВ НЕ БЫВАЕТ НОГ
ВЛАДИМИР НЕФФ И ЕГО ТРИЛОГИЯ О ПЕТРЕ КУКАНЕ
Трилогия Владимира Неффа об удивительных приключениях Петра Куканя принадлежит к наиболее известным и любимым читателями произведениям чешской литературы последнего двадцатилетия. Это написанные живо и увлекательно своеобразные по жанру историко-приключенческие романы с сильным пародийным началом и элементами фантастики, затрагивающие важные философские и этические проблемы.
Владимир Нефф (1909—1983) — автор сколь плодовитый, столь же и оригинальный. На протяжении своего более чем полувекового творческого пути он издал двадцать один роман, рассказы, пьесы, киносценарии. Это писатель очень «пражский»: в Праге он родился и провел почти всю жизнь, в Праге происходит действие большинства его произведений. Но главное, Нефф сумел зримо запечатлеть в своих книгах самый облик чешской столицы и меняющийся во времени колорит ее быта.
Вместе с тем Нефф — человек обширных знаний и широкого кругозора, свободно обращающийся в своем творчестве к разнонациональному материалу, к традициям отечественной и мировой литературы. Выходец из буржуазных кругов, он стал безжалостным критиком пороков буржуазии, острым аналитиком ее исторической обреченности. Вглядываясь в недавнюю и далекую историю своей страны и Европы, Нефф клеймил социальный паразитизм во всех его модификациях — от средневекового деспотизма до фашистской идеологии и коллаборационизма, последовательно отстаивал гуманистические идеалы. Во славу свободного и справедливого человека, восстающего против мракобесия и жестокости, написана и трилогия о Петре Кукане — одно из лучших произведений Неффа.
Владимир Нефф родился в семье известных пражских коммерсантов. Вам и сегодня покажут в городе дома, где размещались принадлежавшие им предприятия. Будущему писателю была уготована респектабельная буржуазная карьера. Образование, начатое в Праге, он продолжил во французской коммерческой гимназии в Женеве, затем, отслужив положенный срок в армии и пройдя стажировку в торговых домах Вены и Бремена, вернулся на родину, где от него ждали достойного продолжения семейного дела. Но вышло иначе: молодой коммерсант всерьез увлекся литературой.
Тридцатые годы были периодом расцвета чешской прозы, представленной такими блистательными именами, как К. Чапек и В. Ванчура, И. Ольбрахт и М. Пуйманова. Решил попробовать свои силы в этой области и В. Нефф. Ему было двадцать четыре года, когда увидела свет его первая книга — детективно-пародийная повесть «Затруднения Ибрагима Скалы» (1933). Начинающий автор попытался здесь по-своему преломить некоторые приемы, характерные для творчества Ванчуры, прежде всего — акцентирование роли рассказчика, ироничность стиля. В том же ключе выдержаны и следующие книги Неффа: «Бумажный паноптикум» (1934), «Темперамент Петра Больбека» (1934), «Люди в тогах» (1934). Они не произвели сколько-нибудь заметного впечатления на тогдашнюю критику, да и сам писатель впоследствии ценил их невысоко; очевидно, однако, что уже в ранних вещах наметились некоторые особенности творческой манеры Неффа, сатирическая острота его дарования. Это особенно относится к роману «Последний извозчик» (1935).
С резкой критикой жизненного уклада буржуазии писатель выступил в романе «Маленький великан» (1935), героем которого является бесхарактерный и беспринципный отпрыск богатого семейства, не лишенный добрых задатков, но безнадежно испорченный воспитанием и избытком денег. Моральный упадок буржуазного общества Нефф изображает и в романах «Двое за столом» (1937) и «Бог тщетности» (1939), в которых, как и в «Маленьком великане», отразились конкретные реалии жизни Чехословакии 30-х годов.
Наиболее значительным произведением Неффа до 1945 года критика справедливо называет психологический роман «Тринадцатая комната» (1944). Он был создан в годы оккупации, когда жесточайшая цензура не допускала и малейшего намека на критическое отношение к порядкам протектората. В чешской литературе получила тогда распространение абстрагированная от реальности психологическая проза, замкнутая на переживаниях индивидуума. Однако авторы лучших произведений этого жанра (М. Пуйманова «Предчувствие», 1942; Я. Гавличек — «Гелимадоэ», 1940; Я. Дрда — «Путешествия Петра Самилгуна», 1943; В. Ржезач — «Рубеж», 1944) и в показе внутреннего мира своих героев сумели передать свое неприятие зла. Такова и «Тринадцатая комната».
Действие романа, лишенное конкретных временных ориентиров, происходит в одном из самых романтических уголков старой Праги, на влтавском острове Кампа, названном здесь «Островком». Писатель изображает жизнь семей хирурга Калисты и адвоката Дивиша, увиденную глазами их детей Бланки и Кости. Бланка страдает от глухой вражды между отцом — талантливым врачом плебейского происхождения — и матерью-аристократкой, хотя и из разорившегося рода.
Детей манит тайна «тринадцатой комнаты» — заколоченной кладовки в доме Калисты. Но стоит им туда проникнуть, — происходит, как в страшной сказке, несчастье: «доктор Павел», некогда отвергнутый матерью Бланки поклонник, убивает хирурга и, прежде чем самому отравиться, объявляет пани Катержину своей любовницей и соучастницей преступления. Но отцу Кости, влюбленному в Катержину адвокату Дивишу, удается восстановить истину.
В отличие от фантастических видений, характерных, например, для психологического романа Дрды, Нефф стремится остаться на почве реальности, как и Пуйманова в «Предчувствии», где, кстати сказать, главными героями также являются дети. В проклятии «тринадцатой комнаты» нет ничего сверхъестественного: это простое совпадение; все от людей — и добро, и зло. Воплощением зла выступает в романе прибывший «из Индии» человеконенавистник «доктор Павел», добро же предстает прежде всего в светлых образах детей, в своеобразной поэзии Кампы. Этой же поэзией проникнута новелла Неффа «Мария и садовник» (1945), также повествующая о людях с «Островка».
Новый период в творчестве В. Неффа начинается после освобождения Чехословакии от фашистской оккупации. Писатель, демократические взгляды которого и критическое отношение к буржуазному строю сложились еще в предвоенные годы, под воздействием новой действительности приходит к социалистическим убеждениям. Он увлекается марксизмом, даже пытается создать оригинальный «Философский словарь для самоучек» (1948). Именно в это время он обращается к историческому жанру: в 1953 г. выходят в свет его «Српновские господа», ставшие одним из лучших чешских исторических романов 50-х годов.
Исторический роман по праву считается традиционным литературным жанром. Как бы ни менялись во времени характер литературы и художественные вкусы общества, исторический жанр неизменно находит своих приверженцев среди авторов и читателей. Это особенно относится к таким литературам, как чешская — литература народа, веками вынужденного отстаивать свое право на национальную независимость, национальный язык и культуру и поэтому очень чувствительного к своим историческим корням, к трактовке своего бытования в истории.
В XX веке новатором в историческом жанре выступил Владислав Ванчура (1891—1942). В его романе о средневековых рыцарях-разбойниках «Маркета Назарова» (1931) достоверность описания эпохи сочетается с романтической легендой, с утверждением идеала свободного и жизнерадостного человека. В годы оккупации Чехословакии, стремясь поднять дух соотечественников, Ванчура пишет грандиозные «Картины из истории народа чешского» (I т. — 1939; II т. — 1940; работу над третьим оборвала гибель писателя от рук фашистов) — своеобразную поэтическую летопись старой чешской истории, рассказанную словно бы от лица непосредственного свидетеля событий. И здесь Ванчура сохраняет верность ренессансному идеалу человека: таков летописец Козма — любитель отменной еды и красочного латинского стиля.