тютчев ночное небо так угрюмо
Фьодор Тютчев
***Ночное небо так угрюмо
Перевод на болгарский язык:
Марии Шандурковой
Небето нощно с мрак покри се,
тъмнее всеки негов кът.
Не е заплаха туй, ни мисъл,
потъва бавно във сънят.
Светкавици сами от огън
възпламеняват се безброй
и сякаш демони огромни
повеждат разговора свой.
По знак от някого отправен
небето в ивици гори,
от мрака бързо се явяват
поля, далечните гори.
18 августа 1865.
Перевод: 28 август 2014.
***
НебEто нОщно с мрАк покрИ се,
тъмнЕе всЕки нЕгов кЪт.
Не Е заплАха тУй, ни мИсъл,
потЪва бАвно във сънЯт.
СветкАвици самИ от Огън
възпламенЯват се безбрОй
и сЯкаш дЕмони огрОмни
повЕждат рАзговора свОй.
По знАк от нЯкого отпрАвен
небЕто в Ивици горИ,
от мрАка бЪрзо се явЯват
полЯ, далЕчните горИ.
Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
То не угроза и не дума,
То вялый, безотрадный сон.
Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.
Как по условленному знаку,
Вдруг неба вспыхнет полоса,
И быстро выступят из мраку
Поля и дальние леса.
И вот опять всё потемнело,
Всё стихло в чуткой темноте –
Как бы таинственное дело
Решалось там – на высоте.
Художник: ВОЛКОВ ЕФИМ ЕФИМОВИЧ(1844-1920)
Сумерки. 1896 год.
Ночное небо так угрюмо…
Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
То не угроза и не дума,
То вялый, безотрадный сон.
Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.
Как по условленному знаку,
Вдруг неба вспыхнет полоса,
И быстро выступят из мраку
Поля и дальние леса.
И вот опять все потемнело,
Все стихло в чуткой темноте —
Как бы таинственное дело
Решалось там — на высоте.
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
Фёдор Иванович Тютчев. «Ночное небо так угрюмо…»
Фёдор Иванович Тютчев
Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
То не угроза и не дума,
То вялый, безотрадный сон.
Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.
Как по условленному знаку,
Вдруг неба вспыхнет полоса,
И быстро выступят из мраку
Поля и дальние леса.
И вот опять все потемнело,
Все стихло в чуткой темноте —
Как бы таинственное дело
Решалось там — на высоте.
Излюбленную тему тютчевской лирики составляют динамичные зарисовки грозы. Темное небо, трепещущее зарницами, освещает тусклую землю, изнуренную дневным зноем. Поэт дополняет пейзажную картину пышными сравнениями: проблески молний уподобляются «розам огневым» или устрашающему взгляду неведомого существа, шорох верхушек деревьев — тревожному разговору, срочному совещанию. За изображениями летнего ненастья скрываются неведомые тайны космического начала, неподвластного воле человека.
В тексте, датируемом концом лета 1865 г., смоделирована сумрачная картина, предвещающая ночную непогоду. Стихотворение было создано в дороге, во время краткой деловой поездки. Тягостное впечатление, порожденное наблюдением за мрачными тучами, передается при помощи метафоры, отождествляющей предгрозовой пейзаж с безрадостным, не приносящим отдыха сном.
С неподвижной темнотой контрастируют быстрые вспышки молний, прорезающие угрюмое небо. Череда отдаленных отблесков получает выразительное сравнение, моделирующее фантасмагорическую картину таинственной беседы демонов. Сверхъестественная сцена осложняется элементами оксюморона. Злые духи, лишенные способности слышать и говорить, изъясняются посредством знаков-молний.
Основное содержание завершающего восьмистишия посвящено описанию мгновенных проблесков света, озаряющих поля и лесные дали. Второстепенный образ последних олицетворяется: для них избирается глагол «выступить», обозначающий выход из мрака. Быстрая вспышка сменяется тишиной и темнотой, получающей эпитет «чуткая».
Сравнительный оборот, размещенный в последнем двустишии, возвращает лирическое повествование к космогонической теме, заявленной с помощью образа демонов. Высоко в небе дискутируют о загадочном неведомом «деле». Оно скрыто от смертных за таинственной небесной завесой. Людской удел — созерцание огненных отблесков, служащих свидетельствами потаенного бытия фантастических персонажей.
Мистические картины, изображающие таинственные движения хаотического начала, частотны для тютчевской поэтики. Субъекта речи «Как сладко дремлет сад темно-зеленый…» привлекает странный звук, охарактеризованный как «гул непостижимый». Он противопоставлен картине спящего города. Акустический образ символизирует деятельность бестелесного мира, которую не может различить человеческое зрение.
Я встретил вас
«Святая ночь на небосклон взошла…»
Святая ночь на небосклон взошла,
И день отрадный, день любезный
Как золотой покров она свила,
Покров, накинутый над бездной.
И, как виденье, внешний мир ушел…
И человек, как сирота бездомный,
Стоит теперь, и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной.
На самого себя покинут он —
Упразднен ум, и мысль осиротела —
В душе своей, как в бездне, погружен,
И нет извне опоры, ни предела…
И чудится давно минувшим сном
Ему теперь все светлое, живое…
И в чуждом, неразгаданном, ночном
Он узнает наследье родовое.
«Ночное небо так угрюмо…»
Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
То не угроза и не дума,
То вялый, безотрадный сон.
Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.
Как по условленному знаку,
Вдруг неба вспыхнет полоса,
И быстро выступят из мраку
Поля и дальние леса.
И вот опять все потемнело,
Все стихло в чуткой темноте —
Как бы таинственное дело
Решалось там – на высоте.
«В небе тают облака…»
В небе тают облака,
И, лучистая на зное,
В искрах катится река,
Словно зеркало стальное…
Час от часу жар сильней,
Тень ушла к немым дубровам,
И с белеющих полей
Веет запахом медовым.
Чудный день! Пройдут века —
Так же будут, в вечном строе,
Течь и искриться река
И поля дышать на зное.
«Природа – сфинкс. И тем она верней…»
Природа – сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
Земная жизнь объята снами…
«Как океан объемлет шар земной…»
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами;
Настанет ночь – и звучными волнами
Стихия бьет о берег свой.
То глас ее: он нудит нас и просит…
Уж в пристани волшебный ожил челн;
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных волн.
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
Видение
Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес.
Тогда густеет ночь, как хаос на водах,
Беспамятство, как Атлас, давит сушу;
Лишь Музы девственную душу
В пророческих тревожат боги снах!
Сон на море
И море и буря качали наш челн;
Я, сонный, был предан всей прихоти волн.
Две беспредельности были во мне,
И мной своевольно играли оне.
Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,
Окликалися ветры и пели валы.
Я в хаосе звуков лежал оглушен,
Но над хаосом звуков носился мой сон.
Болезненно-яркий, волшебно-немой,
Он веял легко над гремящею тьмой.
В лучах огневицы развил он свой мир —
Земля зеленела, светился эфир,
Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,
И сонмы кипели безмолвной толпы.
Я много узнал мне неведомых лиц,
Зрел тварей волшебных, таинственных птиц,
По высям творенья, как бог, я шагал,
И мир подо мною недвижный сиял.
Но все грезы насквозь, как волшебника вой,
Мне слышался грохот пучины морской,
И в тихую область видений и снов
Врывалася пена ревущих валов.
«Еще шумел веселый день…»
Еще шумел веселый день,
Толпами улица блистала,
И облаков вечерних тень
По светлым кровлям пролетала.
И доносилися порой
Все звуки жизни благодатной —
И все в один сливалось строй,
Стозвучный, шумный и невнятный.
Весенней негой утомлен,
Я впал в невольное забвенье;
Не знаю, долог ли был сон,
Но странно было пробужденье…
Затих повсюду шум и гам,
И воцарилося молчанье —
Ходили тени по стенам
И полусонное мерцанье…
Украдкою в мое окно
Глядело бледное светило,
И мне казалось, что оно
Мою дремоту сторожило.
И мне казалось, что меня
Какой-то миротворный гений
Из пышно-золотого дня
Увлек, незримый, в царство теней.
Безумие
Там, где с землею обгорелой
Слился, как дым, небесный свод, —
Там в беззаботности веселой
Безумье жалкое живет.
Под раскаленными лучами,
Зарывшись в пламенных песках,
Оно стеклянными очами
Чего-то ищет в облаках.
То вспрянет вдруг и, чутким ухом
Припав к растреснутой земле,
Чему-то внемлет жадным слухом
С довольством тайным на челе.
И мнит, что слышит струй кипенье,
Что слышит ток подземных вод,
И колыбельное их пенье,
И шумный из земли исход.
«Вечер мглистый и ненастный…»
Вечер мглистый и ненастный…
Чу, не жаворонка ль глас?…
Ты ли, утра гость прекрасный,
В этот поздний, мертвый час?…
Гибкий, резвый, звучно-ясный,
В этот мертвый, поздний час,
Как безумья смех ужасный,
Он всю душу мне потряс.
Лебедь
Пускай орел за облаками
Встречает молнии полет
И неподвижными очами
В себя впивает солнца свет.
Но нет завиднее удела,
О лебедь чистый, твоего —
И чистой, как ты сам, одело
Тебя стихией божество.
Она, между двойною бездной,
Лелеет твой всезрящий сон —
И полной славой тверди звездной
Ты отовсюду окружен.
«Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»
Как сладко дремлет сад темно-зеленый,
Объятый негой ночи голубой!
Сквозь яблони, цветами убеленной,
Как сладко светит месяц золотой!
Таинственно, как в первый день созданья,
В бездонном небе звездный сонм горит,
Музыки дальной слышны восклицанья,
Соседний ключ слышнее говорит…
На мир дневной спустилася завеса,
Изнемогло движенье, труд уснул…
Над спящим градом, как в вершинах леса,
Проснулся чудный еженощный гул…
Откуда он, сей гул непостижимый?…
Иль смертных дум, освобожденных сном,
Мир бестелесный, слышный, но незримый,
Теперь роится в хаосе ночном?…
Графине Е. П. Ростопчиной [4]
(в ответ на ее письмо)
Как под сугробом снежным лени,
Как околдованный зимой,
Каким-то сном усопшей тени
Я спал, зарытый, но живой!
И вот, я чую, надо мною,
Не наяву и не во сне,
Как бы повеяло весною,
Как бы запело о весне…
Знакомый голос… голос чудный…
То лирный звук, то женский вздох…
Но я, ленивец беспробудный,
Я вдруг откликнуться не мог…
Я спал в оковах тяжкой лени,
Под осьмимесячной зимой,
Как дремлют праведные тени
Во мгле стигийской роковой.
Но этот сон полумогильный,
Как надо мной ни тяготел,
Он сам же, чародей всесильный,
Ко мне на помощь подоспел.
Приязни давней выраженья
Их для меня он уловил —
И в музыкальные виденья
Знакомый голос воплотил…
Вот вижу я, как бы сквозь дымки,
Волшебный сад, волшебный дом —
И в замке феи-Нелюдимки
Вдруг очутились мы вдвоем.
Вдвоем! – и песнь ее звучала,
И от заветного крыльца
Гнала и буйного нахала,
Гнала и пошлого льстеца.
«Так, в жизни есть мгновения…»
Так, в жизни есть мгновения —
Их трудно передать,
Они самозабвения
Земного благодать.
Шумят верхи древесные
Высоко надо мной,
И птицы лишь небесные
Беседуют со мной.
Все пошлое и ложное
Ушло так далеко,
Все мило-невозможное
Так близко и легко.
И любо мне, и сладко мне,
И мир в моей груди,
Дремотою обвеян я —
О время, погоди!
«О вещая душа моя. »
О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия.
Так, ты – жилица двух миров,
Твой день – болезненный и страстный,
Твой сон – пророчески-неясный,
Как откровение духов…
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые —
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.
Е. Н. Анненковой
И в нашей жизни повседневной
Бывают радужные сны,
В край незнакомый, в мир волшебный,
И чуждый нам и задушевный,
Мы ими вдруг увлечены.
Мы видим: с голубого своду
Нездешним светом веет нам,
Другую видим мы природу,
И без заката, без восходу
Другое солнце светит там…
Все лучше там, светлее, шире,
Так от земного далеко…
Так разно с тем, что в нашем мире, —
И в чистом пламенном эфире
Душе так родственно-легко.
Проснулись мы, – конец виденью,
Его ничем не удержать,
И тусклой, неподвижной тенью,
Вновь обреченных заключенью,
Жизнь обхватила нас опять.
Но долго звук неуловимый
Звучит над нами в вышине,
И пред душой, тоской томимой,
Все тот же взор неотразимый,
Все та ж улыбка, что во сне.
«Как хорошо ты, о море ночное…»
Как хорошо ты, о море ночное, —
Здесь лучезарно, там сизо-темно…
В лунном сиянии, словно живое,
Ходит, и дышит, и блещет оно…
На бесконечном, на вольном просторе
Блеск и движение, грохот и гром…
Тусклым сияньем облитое море,
Как хорошо ты в безлюдье ночном!
Зыбь ты великая, зыбь ты морская,
Чей это праздник так празднуешь ты?
Волны несутся, гремя и сверкая,
Чуткие звезды глядят с высоты.
В этом волнении, в этом сиянье,
Весь, как во сне, я потерян стою —
О, как охотно бы в их обаянье
Всю потопил бы я душу свою…
Мотив Гейне [5]
Обессиленный, отдаюсь ему…
Но все грезится сквозь немую тьму —
Где-то там, над ней, ясный день блестит
И незримый хор о любви гремит…
«Опять стою я над Невой…»
Опять стою я над Невой,
И снова, как в былые годы,
Смотрю и я, как бы живой,
На эти дремлющие воды.
Нет искр в небесной синеве,
Все стихло в бледном обаянье,
Лишь по задумчивой Неве
Струится лунное сиянье.
Во сне ль все это снится мне,
Или гляжу я в самом деле,
На что при этой же луне
С тобой живые мы глядели?
Арфа скальда
A. H. M. [6]
Нет веры к вымыслам чудесным,
Рассудок все опустошил
И, покорив законам тесным
И воздух, и моря, и сушу,
Как пленников – их обнажил;
Ту жизнь до дна он иссушил,
Что в дерево вливала душу,
Давала тело бестелесным.
Где вы, о древние народы!
Ваш мир был храмом всех богов,
Вы книгу Матери-природы
Читали ясно без очков.
Нет, мы не древние народы!
Наш век, о други, не таков.
О раб ученой суеты
И скованный своей наукой!
Напрасно, критик, гонишь ты
Их златокрылые мечты;
Поверь – сам опыт в том порукой, —
Чертог волшебный добрых фей
И в сновиденье – веселей,
Чем наяву – томиться скукой
В убогой хижине твоей.
Проблеск
Слыхал ли в сумраке глубоком
Воздушной арфы легкий звон,
Когда полуночь, ненароком,
Дремавших струн встревожит сон?…
То потрясающие звуки,
То замирающие вдруг…
Как бы последний ропот муки,
В них отозвавшися, потух!
Дыханье каждое Зефира
Взрывает скорбь в ее струнах…
Ты скажешь: ангельская лира
Грустит, в пыли, по небесах!
О, как тогда с земного круга
Душой к бессмертному летим!
Минувшее, как призрак друга,
Прижать к груди своей хотим.
Как верим верою живою,
Как сердцу радостно, светло!
Как бы эфирною струею
По жилам небо протекло!
Но ах, не нам его судили;
Мы в небе скоро устаем, —
И не дано ничтожной пыли
Дышать божественным огнем.
Едва усилием минутным
Прервем на час волшебный сон,
И взором трепетным и смутным,
Привстав, окинем небосклон, —
И отягченною главою,
Одним лучом ослеплены,
Вновь упадаем не к покою,
Но в утомительные сны.
Ночное небо так угрюмо…»
«Ф. И.ТЮТЧЕВ И РОССИЯ: ПРОРОК В СВОЁМ ОТЕЧЕСТВЕ»
Номинация «Природа в поэтическом творчестве »
«Ночное небо так угрюмо…»
Автор: БУДАЕВА Мария (12 лет),
ученица 7 «Д» класса
и литературы МБОУ гимназии № 11
ГОНЧАРОВА Елена Эдуардовна
Анализ стихотворения «Ночное небо так угрюмо…»
Торжественно, неторопливо рисует поэт картину ночи перед грозой:
Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
Стихотворение пронизано чувством неизбежности грозовых раскатов. Яркие всполохи озаряют небо, раскатистый грохот становится все сильнее и страшнее:
Одни зарницы огневые,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.
зримо рисует нарастание зловещей картины. Сначала все тихо, так тихо бывает только перед грозой, вот появляются зарницы, напряжение в воздухе возрастает. Исчезает чувство реальности происходящего, мир кажется охваченным злыми, всесильными духами, сквозь рокочущие раскаты, кажется слышно,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.
Слова «мрак», «ночное», повторы слов «темнота», «потемнело» нагнетают ощущение беззащитности человека, его бессилия перед всевышними силами. Настроение этого стихотворения выражается использованием эпитетов «угрюмо», «безотрадный».
Напряженное, зловещее звучание стихотворения создает четырехстопный ямб. Аллитерация на «р» и ассонанс «у», «а» дают нам возможность “услышать” грозу – раскаты грома, завывание ветра и оттого особенно глухую тишину между ними).
Используя олицетворения, поэт дает нам возможность увидеть, что гроза живая. Она пронизана молниями, оглашаемая воем ночного ветра, обрисованная сильными цветовыми и звуковыми образами (”Одни зарницы огневые, воспламеняясь чередой, как демоны глухонемые ведут беседу меж собой “). Зарницы здесь показаны живыми, благодаря этому приему гроза представляется нам более страшной.
Стихотворения о буре и грозе часто построены на основе грозовых явлений не только в природе, но и в душе человека. Поэтому здесь появляется мотив сна. Но сон не красочный, а серый и безрадостный, «вялый, безотрадный», он не оставит после себя никакого воспоминания.
Автор использует много глаголов в своем произведении, чтобы передать смену движений: воспламеняясь, вспыхнет, выступят, потемнело, стихло.
Лирический герой этого стихотворения представляется мне человеком, который никак не может заснуть, оттого что у него тяжело на душе. Поэтому он смотрит в окно, наблюдая за ужасной грозой.
В своих произведениях Тютчев всегда использует вселенские размеры. Заключительные строки
Как бы таинственное дело
Решалось там – на высоте
говорят нам о том, что поэт верил в высшую силу, ее безграничную власть над нами. Мне кажется, он хотел предостеречь всех людей, что злые дела навлекут на них справедливое возмездие.
Это стихотворение произвело на меня большое впечатление своим глубоким философским смыслом.