ты так сурово жил и до конца донес великолепное презренье
🌹 Вот это я тебе, взамен могильных роз
Смерть Булгакова не могла остаться незамеченной Ахматовой, и она посвятила писателю стихотворение «Вот это я тебе, взамен могильных роз», которое можно назвать реквиемом. Написаны строки в 1940 году, вскоре после мучительной смерти автора «Мастера и Маргариты» и других бессмертных произведений.
Стих входит в цикл «Венок мертвых», где основу составляют стихотворения памяти известных людей – Зощенко, Анненского, Цветаевой и т д.
Смерть Булгакова
Разбор стиха
В первой строфе Ахматова показывает, что эти строки и есть её прощальный подарок писателю –
Православные обряды поэтесса отменяет, пусть лучше строки лежат на могиле писателя, который слишком часто играл в жизни с огнём и был на короткой ноге с бесами.
Из второй строфы мы узнаем о любви Булгакова к вину и шуткам, а также видим близкие отношения писателя и смерти, которая зашла к нему однажды и осталась навсегда. Сначала в виде подруги-музы, потом извечной жены.
И гостью страшную ты сам к себе впустил
И с ней наедине остался.
Анна Андреевна пишет далее, что ещё совсем недавно никто не мог и подумать, что она, полоумная поэтесса, станет плакальщицей на могиле Булгакова. Ещё недавно он был полон сил и планов. но у смерти свои ставки и свой договор с талантом.
Завершается стих воспоминанием поэтессы о писателе, ей кажется, что они ещё вчера вели беседу на земле. Ничто не предвещало беды, лишь только иногда на лице Булгакова скользила дрожь смертельной боли.
Как будто бы вчера со мною говорил,
Скрывая дрожь смертельной боли.
Средства выразительности
Рифмовка стихотворения перекрёстная (роз – куренья – донес – презренья), по жанру стих близок к философской лирике, к реквиему.
Сравнение – голос мой, как флейта прозвучит.
Олицетворение – безмолвная тризна, дрожь смертельной боли.
Текст
Вот это я тебе, взамен могильных роз,
Взамен кадильного куренья;
Ты так сурово жил и до конца донес
Великолепное презренье.
Ты пил вино, ты как никто шутил
И в душных стенах задыхался,
И гостью страшную ты сам к себе впустил
И с ней наедине остался.
И нет тебя, и все вокруг молчит
О скорбной и высокой жизни,
Лишь голос мой, как флейта, прозвучит
И на твоей безмолвной тризне.
О, кто подумать мог, что полоумной мне,
Мне, плакальщице дней не бывших,
Мне, тлеющей на медленном огне,
Всех пережившей, все забывшей, —
Придется поминать того, кто, полный сил,
И светлых замыслов, и воли,
Как будто бы вчера со мною говорил,
Скрывая дрожь смертельной боли.
Слушаем Н Селиверстову
Скрывая дрожь предсмертной боли
Вот это я тебе, взамен могильных роз,
Взамен кадильного куренья;
Ты так сурово жил и до конца донес
Великолепное презренье.
И нет тебя, и все вокруг молчит
О скорбной и высокой жизни,
Лишь голос мой, как флейта, прозвучит
И на твоей безмолвной тризне.
И кто подумать смел, что полоумной мне,
Мне, плакальщице дней погибших,
Мне, тлеющей на медленном огне,
Вcex потерявшей, все забывшей,
Придется вспоминать того, кто, полный сил,
И светлых замыслов, и воли,
Все кажется, вчера со мною говорил,
Скрывая дрожь предсмертной боли.
Анна Ахматова. Памяти М. А. Булгакова
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Ты так сурово жил и до конца донес великолепное презренье
Анна АХМАТОВА запись закреплена
«30 октября 1935 г. Е. С. Булгакова зафиксировала в дневнике: «Днём позвонили в квартиру. Выхожу — Ахматова — с таким ужасным лицом, до того исхудавшая, что я её не узнала и Миша тоже. Оказалось, что у неё в одну ночь арестовали и мужа (Пунина) и сына (Гумилева)». На следующий день с помощью Булгакова Ахматова написала письмо Сталину, которое на этот раз возымело действие: арестованные были освобождены, чтобы вновь подвергнуться той же неприятной процедуре в 1938 г. (Н. Н. Пунину так и не суждено было вернуться из лагеря).
Это стихотворение Ахматова впервые прочла Е. С. Булгаковой 16 апреля 1940 г., накануне булгаковских сороковин, отметив, как записала в дневнике вдова писателя, мистическое совпадение дат: Булгаков умер ровно через три года после смерти своего друга, писателя Евгения Ивановича Замятина (1884 — 1937), скончавшегося в Париже 10 марта 1937 г.
Так получилось, что встречи Ахматовой с Булгаковым часто были связаны с трагической судьбой поэта Осипа Мандельштама, погибшего в лагере. Анна Андреевна намеренно отразила эту связь и в стихотворении, посвященном памяти Булгакова. Слова «Ты так сурово жил и до конца донес великолепное презренье» восходят к мандельштамовскому переводу строк из 10-й песни «Ада» «Божественной комедии» (1307 — 1321) Данте Алигьери (1265 — 1321), помещенному в исследовании «Разговор о Данте» (1932 — 1933): «Как если бы уничижал ад великим презреньем». «Великолепным презреньем» наградил Булгаков ад советской жизни, в котором ему, как и Ахматова, пришлось пребывать до самой смерти».
Ты так сурово жил и до конца донес великолепное презренье
Анна АХМАТОВА запись закреплена
День памяти Михаила Афанасьевича Булгакова (15 мая 1891 — 10 марта 1940).
Михаил Булгаков — сын киевского профессора и дипломированный врач, пережил безумие революции, проклинал войну, видел закат белого движения, болел тифом, голодал, сочинял пьесы, которые запрещали одну за другой, и писал роман, который никак не мог быть напечатан при его жизни. Смертельно больной, он все еще работал над романом «Мастер и Маргарита». «Дописать раньше, чем умереть!» — написал он на титульном листе. Рукописи не горят. И только люди иногда уходят. 10 марта 1940 года во второй половине дня писатель заснул. И так ровно и глубоко было его дыхание, что жена подумала: свершилось чудо, он поборол болезнь! «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле…».
Вот это я тебе, взамен могильных роз,
Взамен кадильного куренья;
Ты так сурово жил и до конца донёс
Великолепное презренье.
Ты пил вино, ты как никто шутил
И в душных стенах задыхался,
И гостью страшную ты сам к себе впустил
И с ней наедине остался.
А нет тебя, и всё вокруг молчит
О скорбной и высокой жизни,
Лишь голос мой, как флейта, прозвучит
И на твоей безмолвной тризне.
О, кто поверить смел, что полоумной мне,
Мне, плакальщице дней погибших,
Мне, тлеющей на медленном огне,
Всё потерявшей, всех забывшей, —
Придется поминать того, кто полный сил,
И светлых замыслов, и воли,
Как будто бы вчера со мною говорил,
Скрывая дрожь смертельной боли.
Стихотворение, написанное в марте 1940 года, вскоре после смерти Михаила Афанасьевича, Ахматова впервые прочла Е. С. Булгаковой (третьей жене писателя) 16 апреля 1940 г., накануне булгаковских сороковин, отметив, как записала в дневнике вдова писателя, мистическое совпадение дат: Булгаков умер ровно через три года после смерти своего друга, писателя Евгения Ивановича Замятина (1884 — 1937), скончавшегося в Париже 10 марта 1937 г. (из-за того, что на март приходилось множество горестей в её жизни, этот месяц, также как и август, Анна Андреевна считала для себя страшным)
Так получилось, что встречи Ахматовой с Булгаковым часто были связаны с трагической судьбой поэта Осипа Мандельштама, погибшего в лагере. Анна Андреевна намеренно отразила эту связь и в стихотворении, посвященном памяти Булгакова. Слова «Ты так сурово жил и до конца донес великолепное презренье» восходят к мандельштамовскому переводу строк из 10-й песни «Ада» «Божественной комедии» (1307 — 1321) Данте Алигьери (1265 — 1321), помещенному в исследовании «Разговор о Данте» (1932 — 1933): «Как если бы уничижал ад великим презреньем». «Великолепным презреньем» наградил Булгаков ад советской жизни, в котором ему, как и Ахматова, пришлось пребывать до самой смерти».
«Сплетней изувечены,
Биты кистенем. »
(А. Ахматова. «Застольная»)
«В их судьбах, даже в миропонимании и интересах было так много родственного — и это при огромной разнице в собственно ремесле, что кажется случайностью, как это до сих пор, за очень беглыми исключениями, никто их не сблизил, не поставил рядом: ведь если говорить о духе времени и о его жестоко изуродованной плоти, то они оба, конечно, сходно принадлежат своей эпохе и потому, при упомянутой разнице (у одного — проза и драма, у другой — поэзия), они чувствовали, думали, а подчас и писали сходное, грозившее им всечасной гибелью от любой строки
При чтении «Поэмы без героя», с ее трагическим маскарадом, с ее лицами, отмеченными печатью гибели, с ее шутками, отдающими стоном, с улыбками, похожими на гримасы, с ее шутейным действом, переходящим в трагедию, нельзя не вспомнить Булгакова — не только «Мастера и Маргариту», но и «Театральный роман», и «Дьяволиаду», и «Бег», и даже «Кабалу святош». » (А.И. Павловский)
«10 мая 1926 г. на литературном вечере в Ленинградской филармонии (сохранилась афиша) Булгаков познакомился с Ахматовой. Первое упоминание Анны Андреевны в связи с Булгаковым — в дневнике третьей жены писателя Е. С. Булгаковой 10 октября 1933 г.: «Вечером у нас: Ахматова, Вересаев, Оля (сестра Е. С. Булгаковой О. С. Бокшанская) с Калужским, Патя Попов с Анной Ильиничной. Чтение романа. Ахматова весь вечер молчала».
Здесь речь идет о чтении второй редакции романа «Мастер и Маргарита». В этом тексте содержалась гораздо более открытая сатира на советскую действительность, в ту пору уже представлявшая непосредственную угрозу для самого автора. Возможно, Ахматова была встревожена этим обстоятельством и беспокоилась за судьбу Булгакова. Буквально через два дня последовали грозные события.
12 октября Е. С. Булгакова зафиксировала: «Утром звонок Оли: арестованы Николай Эрдман и Масс. Говорят, за какие-то сатирические басни. Миша нахмурился. Ночью М. А. сжег часть своего романа».
Действительно, в сохранившейся рукописи 1933 г. уничтожены отдельные листы, в том числе сцена, соответствовавшая в последней редакции Великому балу у сатаны (вероятно, среди гостей Воланда были какие-то известные политические деятели, изображение которых могло вызвать гнев властей).
В дальнейшем Ахматова чаще всего появлялась у Булгаковых по печальным поводам — в связи с хлопотами за кого-нибудь из арестованных родных или друзей».
– А у Булгакова есть что-то ахматовское, какой-то отклик её поэзии в его творчестве?
– Самое важное, наверное, – это их общая интуиция ценности и весомости слова:
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово.
Беседа с сотрудником Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме литературоведом Татьяной Поздняковой
– Современники вспоминают, что лицо Ахматовой совершенно изменялось, она как бы вся светлела изнутри, когда речь заходила о двух людях – поэте Иннокентии Анненском, которого она считала своим учителем, и о Булгакове. Кто-то пишет в воспоминаниях, мол, Булгаков не любил стихов Ахматовой. Не думаю, что это так. Хотя действительно нигде не зафиксировано его мнение о её поэзии, но у Елены Сергеевны, жены Булгакова, есть воспоминания о том, что Ахматова читала у них дома свои стихи. А то, что Ахматова преклонялась перед ним, – бесспорно. В письмах Фаины Раневской есть воспоминания, как в Ташкенте Анна Андреевна читала «Мастера и Маргариту» и говорила: «Фаина, он – гений!».
– Когда они познакомились?
– Есть афиша писательского вечера, который был в Ленинграде в Большом зале филармонии весной 1926 года, где их имена стоят рядом. Но, судя по дневникам Павла Лукницкого, Ахматова на этом вечере отказалась выступать. Их встреча произошла точно не позднее 1933 года, когда они вместе обедали у ленинградского художника Николая Радлова. Осенью того же года Анна Андреевна, приехав в Москву, приходит в гости к Булгаковым. Затем они встречаются почти каждый раз, когда Ахматова бывает в столице. Она присутствует при чтении первого варианта «Мастера и Маргариты». Думаю, что на неё это произвело сильное впечатление. Елена Сергеевна напишет в дневнике: «Читали роман. Ахматова весь вечер молчала».
Вот это я тебе, взамен могильных роз,
Взамен кадильного куренья;
Ты так сурово жил и до конца донёс
Великолепное презренье.
Ахматова тоже жила с этим ощущением «великолепного презренья» по отношению к власти и вообще к советской действительности.
– Но всё-таки у них было разное отношение к советской власти? Анна Андреевна была более молчаливой, Михаил Афанасьевич как будто верил, что эту дурную власть можно переиграть?
– А у Булгакова есть что-то ахматовское, какой-то отклик её поэзии в его творчестве?
– Самое важное, наверное, – это их общая интуиция ценности и весомости слова:
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово.
Перечитывая «Мастера и Маргариту», я увидела удивительно много совпадений с Ахматовой по каким-то очень острым темам: проблема вины, расплаты, проблема деформации пространства – деформации бытия. У Булгакова в романе маленькая комната становится огромным залом, подобное происходит всё время и у Ахматовой в «Поэме без героя». Есть библейские аллюзии у обоих: усекновение головы, петушиный крик… «Крик петуший нам только снится» в «Поэме без героя» и целая глава «Слава петуху» в «Мастере и Маргарите», где «петух трубил, возвещая, что к Москве с востока катится рассвет». Крик петуха в Евангелии – это не только о предательстве, но и о прощении.
– Иосиф Бродский говорил, что главное, чему его в жизни научила Ахматова, – это ценности прощения
Тема прощения обоим очень важна. Кажется, что это нечто незаслуженное и чрезмерное. Об этом ахматовское «ты не знаешь, что тебе простили» из «Шиповник цветёт». У Булгакова это высшая христианская линия, то, к чему приводит его роман. Иосиф Бродский говорил, что главное, чему его в жизни научила Ахматова, – это ценности прощения, что она одним поворотом головы, одним жестом дала ему больше христианского, чем если бы он ходил в церковь.
– Откуда они черпают энергию внутреннего сопротивления злой власти?
– Прежде всего из того, что выше их, – из творчества. У Ахматовой где-то в записных книжках есть фраза, что этот высокий «дар шамана» приобретается не по желанию последнего – обычно даже против его желания. Вот строчки, не вошедшие в «Поэму»:
Вот какой мне спутник послан Богом,
Прячу язвы от каких когтей.
Мне бы жить за нищенским порогом,
Мне бы нянчить и растить детей.
А он мне бросает уголёчки
Из жаровни, знаете какой…
Так же и Булгаков – до последней минуты диктует жене свой роман. Но Булгаков счастливее Ахматовой, вторую половину жизни с ним рядом Елена Сергеевна. Это его великое счастье – человек, который понимает, что для мужа его дар – выше жизни и смерти.
– Ольга Книппер-Чехова после смерти Булгакова пишет сестре Чехова Марии: «Похоронили Мишу Булгакова, говорили о его несчастной жизни». А вы говорите – о счастливой…
– Что значит «несчастная»? Конечно, советскую власть Булгакову переиграть не удаётся. Он пытается это сделать до конца, пишет «Мольера», «Батум» про жизнь молодого Сталина, но практически все его пьесы запрещены. И всё равно человек, создавший такие произведения, счастливый. И Ахматова, имевшая такой творческий дар, – счастливая, хотя у неё и не было, как она ни искала, такого близкого человека, как у Булгакова.
– Ахматову упрекали в непатриотизме за то, что в своих стихах во время войны она не клеймила врагов и не поднимала красное знамя
Это были русские писатели в советское время – люди, которые боролись за русскую литературу. Ахматову упрекали в непатриотизме за то, что в своих стихах во время войны она не клеймила врагов и не поднимала красное знамя, а писала: «мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово».
– В чём главное открытие Булгакова и Ахматовой для русской литературы?
– Мне как читателю кажется, что Булгакову удаётся передать удивительную ценность каждой человеческой личности, и важно то, как он это делает. Это особенно чувствуется в «Днях Турбиных»: с одной стороны, есть отдельный человек, а с другой – соединённость людей между собой и вплетённость их личной жизни в историю.
Ахматова и в ранних лирических стихах вписывает себя в историю, но это, можно сказать, ещё пушкинская классическая традиция. А 1940 год – рубежный. Она пишет: «Почерк у меня изменился, …голос уже звучит по-другому… Возврата к прежней манере не может быть». Ведь её «Поэма без героя», а особенно абсурдистская пьеса «Энума элиш», – это совершенно модернистская литература в современном смысле. И в них история другая.
Довольно нам таких произведений,
Подписанных чужими именами,
Все это нашим будет и про нас.
А что такое «наше»? и про что там?
Ну, слушайте, однако.
Фантасмагория и ирония, совершенно откровенная у Булгакова, у Ахматовой не так заметна, но она всё равно пронизывает даже её трагическую поэзию, как инверсия, изменение полюсов, высокая игра. Это то, что она по-своему услышала ещё в Булгакове.
Я думаю, что сегодня и людей, не очень чувствующих историческую подоплёку «Мастера и Маргариты», всё равно завораживает эта игра шутовского и серьёзного, трагического и маскарадного. Это уже не просто интеллектуальный уровень, здесь есть мистическая глубина. И это очень современная литература, лишь бы из неё не делали спекуляцию на каких-то дешёвых чувствах и дурных эмоциях.