тоталитарный человек что значит
Что такое тоталитарное мышление?
Наряду с тоталитарной властью, разновидностями которой является большевизм и нацизм, существует тоталитарное мышление, отказывающее в праве на существование инакомыслию — то есть движущей силы культуры и политики.
Основные черты тоталитарного мышления — однополюсность, нетерпимость, беспрекословность, нетолерантность, алогичность, разрыв с реальностью… Собственно именно таким мышлением обладали все вожди тоталитарных движений, не просто преследующих «уклонистов» в партийных рядах, но уничтожающих их физически, как это делали Ленин, Сталин или Гитлер.
Но тоталитарное мышление связано не только с тоталитарной политикой, сегодня оно проявляется в недопущении диалога, нежелании подняться над разногласиями ради выяснения истины, в запугивании и подавлении инакомыслящих, в попытках искоренять любые «ошибочные» идеи или практики.
Если толерантность либерализма допускает право на компромиссы, полную свободу идей и мнений, приветствует широкий спектр самых разных жизненных позиций и идентичностей, то тоталитарное мышление, как правило, не просто упорствует в защите принятых доктрин, но и стремится навязать их как можно большему количеству окружающих. Это очень опасная форма нетерпимости ко всем, кто не демонстрирует полной и безоговорочной лояльности. То бишь оно не оставляет пространства для разномыслия, несогласия и споров. И тех, кто не проявил полного «приятия», должен подвергнуться безоговорочному остракизму. В результате полицентричность, многообразие, разномыслие вытесняются современными формами фанатизм, нередко маскирующимися под либерализм, но не имеющими с ним никаких точек пересечения.
Здесь необходимо одно замечание: свободомыслие никак не означает равноправия всех точек зрения. Дело в том, что отечественный опыт свидетельствует о дремучести сознания больших масс людей, скажем, горячо поддерживающих своих «великих фюреров», средневековость собственной жизни или требующих «безжалостных расправ». Здесь следует различать людей высокой культуры и уличную шпану, всегда готовую к расправам. Равноправие никак не означает равные права на истину высоколобых интеллектуалов и косноязычных, ограниченных недоумков. Самое опасное — это большевистское «выравнивание» критически мыслящих креативных умниц и дремучих неандертальцев. Потому утечка мозгов — одна из главных причин деградации стран и народов.
Но, к большому сожалению, сегодня даже университеты, традиционно считающие себя бастионом свободной дискуссии, часто становятся главными центрами нетерпимости в вопросах сексизма, гендерной и расовой принадлежности, даже языковых форм, а «диссиденты» из числа студентов и преподавателей становятся объектом служебных расследований и цензурирования. Дискуссии или компромиссы по «горячим» проблемам становятся опасными в академической среде, как раньше, мягко говоря, не поощрялись в религиозной среде. Ярким примером сказанного стало американское движение «Black Lives Matter», в целом находящееся в русле ленинских традиций революционного максимализма или гитлеровской нетерпимости к евреям. Слоганы вроде «молчание — это насилие» или «недостаточно не быть расистом — надо быть антирасистом» превращают во врага всякого, кто не является союзником. Здесь нет места нейтралитету. Кто не с нами, тот против нас.
Средневековая крамола и фанатическая нетерпимость в сложных вопросах, касающихся проблем общежития разных культур и рас, сегодня из подворотен восходит на университетские кафедры и даже не пытается скрывать своей нетолерантности, или, на политическом языке, «партийной принадлежности». По словам экспертов, маоистская практика публичного самоуничижения сегодня является частью многих университетских тренингов, во время которых студенты и преподаватели обучаются правилам общения с коллегами.
Приверженность истине для свободомыслящих людей всегда означала ее многоплановость, понимание разных уровней глубины, изобретательность, наконец. И любые виды «обрезания» истины способствуют тоталитарному мышлению, «партийной» заинтересованности.
Идеологическая независимость университетских профессоров и университетских учебных программ всегда становилась первой мишенью пришедших к власти тоталитарных движений. Так в 1922 году Ленин выслал из страны всех антимарксистски настроенных интеллектуалов (включая упомянутого Франка), а Гитлер почти сразу после своего назначения канцлером в 1933 году объявил о «национализации университетов». А сегодня, увы, сами университеты по ряду проблем становятся рассадниками тоталитарного сознания в угоду политической конъюнктуре.
Это проявляется даже в языковых запретах таких слов, как «негр» в США или «Навальный» в России. Практика тоталитарных неологизмов, как и нынешних запретов на определенные слова, имена и выражения — это тщательно спланированное покушение на наше чувство многоплановой реальности, которое осуществляется посредством обрушивающейся на нашу голову лавины новых слов. Тоталитарный язык всегда полон слов, которые, по выражению Клемперера, «думают за нас». Мы можем употреблять их непреднамеренно, но их скрытый смысл все равно оказывает на нас свое подспудное влияние. Подобно крупицам мышьяка в нашей ежедневной пище, эти слова медленно, но верно отравляют наши сердца и мысли.
В последнее десятилетие, по мере того как гравитационный центр политических дискуссий сместился из области экономики в более туманные сферы культуры и «идентичности», количество слов, которые «думают за нас», резко увеличилось. Набирают популярность специальные ярлыки, при помощи которых прогрессивные левые активисты сигнализируют, что те или иные идеи или модели поведения терпеть нельзя. Раньше это были лейблы «некорректного» или «неприемлемого» («inappropriate», «unacceptable»). Теперь появился еще более жесткий ярлык — «токсичный». Той же цели служит и многочисленное семейство «-фобов»: слова «гомофоб», «русофоб», «исламофоб» и им подобные используются сегодня, чтобы обезоружить оппонента в споре, указав ему, что вся его аргументация есть не что иное, как следствие присущей ему патологии. Так разрушается нормальное течение дискуссии, поскольку и ее предмет, и ее участников представляют таким образом, чтобы «правильный» вывод напрашивался сам собой. Налицо придуманный Оруэллом «новояз», призванный уменьшить количество нежелательных мыслей.
Хорошим примером языковой подмены может служить слово «либерал». Некогда либералом называли человека, приверженного принципам свободы личности, а кроме того, демонстрирующего «свободу мысли», то есть способного свободно воспринимать различные идеи. Сегодня критика либерализма идет не только в тоталитарных странах («либерасты, дерьмократы»), но и на Западе, где быть либералом — часто значит придерживаться строго определенных взглядов на расовые проблемы, аборты, права гомосексуалов и т. д. Таким образом, человек может быть «либералом» в новом, усеченном значении слова — и при этом быть врагом либерализма и свободомыслия.
Значение слова «тоталитарный»
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
тоталита́рный
1. полит. характеризующийся тотальным контролем государства над обществом и экономикой, навязыванием обязательного исповедания единой идеологии, полным уничтожением любых конституционных прав и свобод ◆ История может с успехом записать, что польский фашизм оказался низвергнут и обращен в прах до того, как успел найти себе «тоталитарное» выражение. Троцкий, «Бонапартизм и фашизм: к характеристике современного положения в Европе» (1934) // «Бюллетень оппозиции», №40, октябрь 1934 г. (цитата из библиотеки Google Книги) ◆ Я предпочитаю коммунизм фашизму по многим причинам, но и тот и другой есть явление господства масс, выдвигающих своих вождей, есть коллективизация сознания и совести, отрицание ценности человеческой личности и свободы духа, абсолютизация государства, которое делается тоталитарным, примат государственного, экономического и технического строительства над творчеством культуры, допущение каких угодно средств для реализации своих целей. Бердяев, «О профетической миссии слова и мысли: к пониманию свободы», 1935 г. // «Новый град», №10 (цитата из библиотеки Google Книги) ◆ Мы устраним ультранационалистические и тоталитарные учения в школах и среди населения, которые в прошлом заставляли людей соглашаться с милитаристической философией своих военных лидеров. Джеймс Бирнс, заявление госсекретаря США по поводу капитуляции Японии (не позднее 1 сентября 1945) // «Известия», 4 сентября 1945 г. (цитата из НКРЯ)
Тоталитарный тип личности
Качество и характер социализации в значительной мере определяются социальным устройством данного общества. В условиях тоталитаризма между личным и общественным бытием человека возникают противоречия — происходит психическое раздвоение личности. Наивысшие проявления человеческой сущности затормаживаются. Жизненный путь перестает ощущаться большинством людей как движение к личному совершенству. Чем больше личность подвержена казенно-казарменной идеологии, тем меньше она индивидуализирована, тем больше вовлекается в общий поток массовых устремлений — формируется авторитарно зависимый тип личности.
Основными качествами этого типа личности являются: конвенционализм — некритическое принятие догматических норм и правил; тревожная озабоченность за повсеместное их исполнение; верноподданность; авторитарная зависимость — преклонение перед официальной властью; некритическая идеализация политических лидеров, вера в их незаменимость; авторитарная агрессивность — ненависть ко всем инакомыслящим; этноцентризм — крайняя переоценка роли своей нации во всемирно-историческом процессе, наделение других народов отрицательными качествами; ригидность, косность мышления, безапелляционность суждений, оценок; неспособность к диалогу, пониманию оппонентов, уверенность в «моральной чистоте» только представителей своей группы; стремление к самоутверждению через принадлежность к корпоративным, кастовым объединениям; высокомерие и враждебное отношение к людям, не входящим в корпорацию; депрофессионализация, утрата компетентности и социальной ответственности.
Такова «личностная продукция» любого тоталитарного режима. В социально-психологические сети тоталитаризма захватываются, прежде всего, люди, склонные к психическому уподоблению — конформизму. Они не противостоят мифологизации своего сознания, легко поддаются идеологическому заражению. И чем примитивнее и понятнее «идея», тем больше доброхотов. А если идея еще и прибыльна, дает привилегии, то начинается даже борьба за большую ортодоксальность.
Каждое общество формирует свой эталон личности, психологический тип с определенной направленностью, ценнсхтными установками, своими способами социальной адаптации. Психические и социальные качества личности определяются ее включенностью в различные сферы данного общества — этим определяются психологические подтипы данного общества, установки и поведенческие стереотипы различных социальных слоев:
Социальная реформация, становление гражданского общества связаны с трудностями социально-психологической переориентации личности. Общество и его члены должны адаптироваться к новым условиям жизнедеятельности. Неизбежная при этом временная экономическая и правовая дестабилизация порождает состояние аномии, активизирует корпоративные формы поведения, возникает ценностная дестабилизация в массовом сознании. И только сильная, подлинно демократическая власть способна вывести общество из социально-экономического кризиса.
ТОТАЛИТАРНЫЙ
Смотреть что такое «ТОТАЛИТАРНЫЙ» в других словарях:
ТОТАЛИТАРНЫЙ — [фр. totalitaire Словарь иностранных слов русского языка
тоталитарный — ая, ое. totalitaire adj. Характеризуемый открытой террористической диктатурой империалистической элементов буржуазии; фашистский. Тоталитарное государство. Тоталитарный режим. Тоталитарный строй. БАС 1. Отн. к тоталитаризму, тоталитаристам.… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
ТОТАЛИТАРНЫЙ — ТОТАЛИТАРНЫЙ, тоталитарная, тоталитарное; тоталитарен, тоталитарна, тоталитарно (новолат. totaliter (объемлющий) целиком, полностью) (книжн.). употр. в применении к фашизму, к фашистскому режиму. Тоталитарное государство. Тоталитарный режим.… … Толковый словарь Ушакова
тоталитарный — прил., кол во синонимов: 4 • авторитарный (5) • антидемократический (2) • … Словарь синонимов
Тоталитарный — прил. 1. соотн. с сущ. тоталитаризм, связанный с ним 2. Свойственный тоталитаризму, характерный для него; всеединый. 3. Основанный на тоталитаризме. 4. Проникнутый идеями тоталитаризма. 5. Распространяющий идеи тоталитаризма. Толковый словарь… … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
тоталитарный — тоталитарный, тоталитарная, тоталитарное, тоталитарные, тоталитарного, тоталитарной, тоталитарного, тоталитарных, тоталитарному, тоталитарной, тоталитарному, тоталитарным, тоталитарный, тоталитарную, тоталитарное, тоталитарные, тоталитарного,… … Формы слов
тоталитарный — демократический демократичный … Словарь антонимов
тоталитарный — тоталит арный … Русский орфографический словарь
тоталитарный — кр.ф. тоталита/рен, тоталита/рна, рно, рны … Орфографический словарь русского языка
тоталитарный — ая, ое. [франц. totalitaire] Книжн. Характеризующийся полным господством государства над всеми сторонами жизни общества, уничтожением демократических свобод, отсутствием прав человека. Т. режим. Т ое государство. Т. строй. ◁ Тоталитарность, и; ж … Энциклопедический словарь
Тоталитаризм: призрак прошлого или неизжитая альтернатива?
Феномен тоталитаризма, появившийся в ХХ веке, ураганом пронесся по истории и цивилизации и, похоже, сгинул. Остался ли он в прошлом навсегда? Вопрос.
Признаки тоталитаризма. Понятие. Исторические истоки
До ХХ века тоталитаризма не было. Конечно, сильные мира сего всегда стремились установить над людьми более низкого положения господство, и чем прочнее, тем лучше, но только в новейшее время у них появились инструменты всеобъемлющего контроля. Без массового общества ХХ века, средств массовой информации, развитого бюрократического аппарата и урбанизации тоталитаризм был бы невозможен. Государству непросто было дотянуться до каждого индивида, да и нужды не было, власть почти везде легитимизировалась традицией, ей не требовались столь мощные средства подавления личности.
Разрушителем старого мира и катализатором политических перемен стала Первая мировая: государства взяли на себя огромный набор полномочий и чрезвычайно усилили аппарат принуждения. Это пригодилось в последовавшей за экономическим кризисом и крушением монархий острейшей политической борьбе. Классические тоталитарные модели — советская и германская — сложились как реакционные системы, выкованные для гражданской войны. И там, и там тоталитаризм — это радикал, подавляющий столь же фанатичных противников (в этом отношении разница лишь в том, что в Германии Адольфа Гитлера беспощадно давили коммунистов, а в Советском Союзе Иосифа Сталина столь же беспощадно расправлялись с антикоммунистами).
Многие во второй половине ХХ века пытались осмыслить тоталитаризм и выделить его признаки. Дошло до того, что само понятие поставлено под сомнение: можно ли применять эту модель, если на уровне частных примеров обнаруживается огромное количество условностей и отличий? И вообще, стоит ли продолжать использовать столь идеологически нагруженный со времен холодной войны термин? Это до сих пор предмет дискуссий. Но так или иначе, общего у государств, которые удостоились звания «тоталитарных», тоже немало. Одни историки пишут, что обязательное условие тоталитаризма — массовое народное политическое движение, другие — что таким условием является милитаризм. Но практически все сходятся на нескольких непременных чертах тоталитарного режима:
— Культ личности харизматического вождя
— Однопартийность и унитарная идеология
— Проникновение государства во все сферы жизни общества, его стремление полностью, тотально контролировать частного человека, подчинить себе его свободную волю, лишить всех личных принципов и навязать вместо них один-единственный — лояльность.
Примечание: Все вышеназванные черты тоталитаризма вторичны по отношению к последнему и выполняют «служебную» функцию. Лучше всего эта ключевая задача тоталитарного государства воплотилась в девизе, который рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер придумал для эсэсовцев: «Моя честь — это моя верность» («Meine Ehre heisst Treue»). В тоталитарном режиме верность вождю и партии важнее преданности доктрине, которая может меняться в нуждах верхушки тоталитарной пирамиды.
Классические модели: к разным целям параллельными путями
Когда кто-то говорит «нельзя сравнивать нацистов и сталинистов», то именно это он и делает. Сравнивает. И имеет в виду: «нельзя говорить, что они похожи». По существу, здесь мы имеем дело с проблемой чисто психологической, а не интеллектуальной, поскольку сравнивать можно всё (историки делают это постоянно), даже если это задевает чьи-то патриотические чувства. В действительности у режимов Гитлера и Сталина множество принципиальных различий, и сущность, и цели их были разные. Нет ничего позорящего Россию и ее народ в том трагическом факте, что когда-то сталинский режим и гитлеровский действовали для достижения некоторых своих целей похожими методами (построение культа личности, например). И конечно, это не может служить поводом для релятивации нацистских преступлений.
Преемники Сталина уже никогда не оказывали на население столь же беспрецедентное давление, как при нём, и, в конечном счете, сами предали в 1980-е годы лежавшую в основе режима идеологию.
Второй эшелон: диктатуры «помягче»
Именно по той причине, что фашистский режим Бенито Муссолини, безусловно имеющий тоталитарные черты, не ставил себе цель коренного преобразования общества, как нацистский, он не столкнулся с вызовами, требующими тотальной мобилизации, унификации и столь массовых репрессий. Фашизм после победы над левыми в начале 1920-х годов обратил свою энергию скорее во внешний мир, чем на тотальную реорганизацию итальянского народа. [Сборник: Бенито Муссолини]
Пережить падение и наследие этого режима Италии впоследствии оказалось неизмеримо легче, чем немцам — пережить гитлеризм.
То же касается авторитарного режима Франсиско Франко, избежавшего крайних проявлений тоталитаризма. Победа над левыми в гражданской войне для каудильо была намного важнее расправы над любым инакомыслием. При всех атаках на свободу политическое поле не было выжжено начисто, а идеология по-настоящему не претендовала на физическое уничтожение любой конкуренции. [Сборник: Франсиско Франко] В итоге Франко удалось довольно безболезненно демонтировать свой режим и передать власть монархистам.
После Второй мировой войны правая националистическая тоталитарная модель вышла из моды, преимущественно режимы, которые называли тоталитарными, были носителями коммунистической идеи. При этом почти все они не являлись подлинно тоталитарными, а как бы «повисали» где-то между авторитаризмом и тоталитаризмом, сознательно оставляя в обществе пространства, свободные от государственного контроля. Так, в социалистической Польше практически свободно действовала католическая церковь, практически во всех странах Восточной Европы появлялись молодежные субкультуры, полулегально работали диссиденты
Там, где государство, несмотря на веяния времени, все же вело наступление на свободы особенно жестко, гораздо более болезненно затем наступали перемены: и для народов, и для самих диктаторов. В частности, в Румынии: фактически пожизненный президент Николае Чаушеску подмял под себя всю политическую систему, практиковал непотизм, брал пример с КНДР и создал масштабный культ своей личности. Чаушеску жестоко подавлял любое недовольство и категорически отказывался реформировать Румынию, даже когда социализм уже трещал по всем швам. [Сборник: Николае Чаушеску]
Все закончилось трагично — в 1989 г. произошел государственный переворот, и повстанцы расстреляли «румынского Сталина». Чудовищно жестокими преступлениями заработал себе смертный приговор и страшный финал и камбоджийский коммунист Пол Пот.
Хоть и не дожил до приговора, но успел оказаться на скамье подсудимых чилийский диктатор Аугусто Пиночет. Пиночет действовал на другой, правой стороне политического спектра. Он организовал репрессии против социалистов: людей похищали, пытали и убивали по его воле. [Сборник: Аугусто Пиночет ]
Конец тоталитаризма?
Когда распался Советский Союз и во всем социалистическом блоке начались кардинальные реформы, идейная победа западной представительной демократии выглядела триумфальной. Некоторым мыслителям даже казалось, что наступил «конец истории» (прежде всего, автору этого понятия Фрэнсису Фукуяме), что эпоха глобальных политических противостояний позади и что победившая либеральная модель будет вскоре востребована всей планетой.
Конечно, все оказалось намного сложнее, ведь базовые предпосылки существования диктатур, происходящие из человеческой природы, никуда не делись, а множество автократий оказались весьма живучими (чего стоит одна Северная Корея, а о более близких примерах и говорить не стоит). Бежавший из гитлеровской Германии философ Эрих Фромм справедливо заметил: «Современный человек все еще (…) подвержен соблазну отдать свою свободу всевозможным диктаторам — или потерять ее, превратившись в маленький винтик машины: не в свободного человека, а в хорошо накормленный и хорошо одетый автомат». Именно так немцы продали свою свободу Гитлеру — за обещание разрешить политический и, самое главное, экономический кризис. Тоталитаризм никогда не является желанием народа и никогда не наступает резко: гайки всегда закручиваются постепенно, оборот за оборотом.
Опасность рецидива, конечно, существует. В то же время тоталитаризм так сильно себя дискредитировал, что в нашем столетии диктаторские режимы предпочитают имитировать наличие демократических институтов типа выборов, но не заявлять открыто свою монополию на власть. «Свобода лучше несвободы», — с этим давно никто не спорит всерьез. Будет ли призрак тоталитаризма и дальше бледнеть, пока не растает, как дым ошибок двадцатого столетия? Вопрос, обращенный в будущее.
Феномен тоталитаризма — масштабная тема на стыке множества гуманитарных дисциплин: истории, философии, психологии, социологии и политологии. В рамках небольшой заметки можно лишь кратко упомянуть его сущностные черты, притом с известным риском вульгаризации изложения.