только дельфины и люди знают зачем заниматься песня
Дельфин: «От своих песен я никогда не плачу»
Андрей Лысиков, один из самых загадочных музыкантов, больше известный широкой публике под псевдонимом Дельфин, сегодня отмечает свое 45-летие. Певец поколения, родившегося на сломе эпох, экс-участник скандального трио «Мальчишник», альтернативной рок-группы «Дубовый Гаайъ» и экспериментального проекта «Мишины дельфины» поговорил с корреспондентом «Известий» Евгенией Коробковой.
— Андрей, вы чувствуете, что вам 45?
— Чувствую. И в физических моментах, и в том, что я стал понимать вещи, которые вообще не хотел бы осознавать и вспоминать. С возрастом само пришло. Понимание про людей, про друзей, про любовь. И вообще про всё это странное место.
— А вы сейчас где находитесь?
— В аэропорту. Улетаю на концерт в Пензу. Но под странным местом я жизнь имел в виду, а не аэропорт.
— Помните, Ходасевич, перешагнув определенный рубеж, написал: «Я, я, я. Что за дикое слово! / Неужели вон тот — это я? / Разве мама любила такого, /Желто-серого, полуседого / И всезнающего, как змея?»
— Меня такие мысли не покидают. Не то чтобы они приходили только в дни рождения. Я непрерывно об этом думаю.
— Поэтому вы в постоянной депрессии?
— Это не так. Просто мне повезло чуть больше, чем другим. Я могу решать свои проблемы путем переосмысления и переживания. Так я освобождаюсь.
— Сегодня выходит ваш новый альбом «Она». В нем тоже позитива не будет?
— Нет, я хотел бы поправить. Сегодня вышел мой трек «Помни»» из альбома, а целиком альбом можно будет послушать только 20 октября. А что касается позитива — смотря что вкладывать в понятие «позитив». Это слово у всех совершенно разное, насколько я понял. Для меня позитив — это хорошо сделанное дело.
— «Она» — это хорошо сделанное дело?
— Не знаю. Иногда мне кажется, что не очень, а иногда — ничего (смеется).
— В прежних хитах вы говорили, что держите дверь закрытой для любви, и называли любовь «той, что в белой фате со злобным оскалом по свету рыщет». Образ любви в новом альбоме изменился?
— В этом альбоме нет таких сложных проблем, мне кажется. «Она» задумывался как максимально доходчивый материал для слушателя. Своего рода эксперимент. Если предыдущий альбом был очень нагружен смыслами — и музыкальными, и литературными, то этот материал — абсолютно прост, доступен и понятен при прослушивания.
— Вы создали жанр эмоционального хита. Расскажите, что это?
— Это термин родился из объяснений журналистам. В прошлом альбоме я сконцентрировался исключительно на текстах и поставил их во главу угла. Но в новом альбоме такого нет. Это скорее как дворовая песня. Два притопа, три прихлопа.
— А нет ли у вас желания исполнить великую поэтическую классику в жанре эмоционального хита?
— Нет такого желания. У меня и любимого поэта нет. Вернее, так: у всех признанных поэтов я нахожу стихи, которые мне очень нравятся. Но у меня нет одного любимого. И современных поэтов я читаю мало. Почему-то так бывает, что после прочтения современной поэзии всегда хочется читать классику.
— Что вы думаете по поводу Шнура и Басты? Недавно режиссер Сергей Соловьев назвал Басту величайшим поэтом современности.
— Нет, ну это далеко от поэзии, я так думаю. Баста — это гопническая история. Шнур — это классный коммерческий проект, который хорошо работает и основан на той пошлости, которая в нас всех так или иначе присутствует, какими бы снобами мы ни были.
— Вам не кажется, что Шнур напоминает ваш «Мальчишник»?
— Да, я согласен, напоминает. Своим эпатажем напоминает. Но. все-таки это не то.
— Писатель Александр Снегирев спрашивает: «В чем секрет вашего творческого долголетия, дорогой Дельфин?»
— Скорее всего, во внутренней борьбе с собой, результатом которой являются стихи, пластинки. Пока борьба продолжится — я буду.
«Ну что я могу с ними обсудить?»
Минувшей ночью вышел новый альбом Дельфина «Она»: девять тонких самосозерцательных треков, лишний раз убеждающих нас, что их автор — одна из констант местной независимой сцены. «Афиша Daily» поговорила с Андреем Лысиковым.
— Сложно ли было делать песни более простыми?
— То есть действительно ставилась такая задача или это я домысливаю?
— (С подозрением.) А вы слушали пластинку?
— Было такое настроение, хотелось его зафиксировать — возможно, что оно больше не повторится. Изначально идея состояла в еще более утрированном упрощении. И то, что получилось, даже отчасти сложновато.
— Мне «Она» напомнила альбом «Игрушки» вашего старого-старого проекта «Мишины дельфины».
— Да-да-да. Так оно и есть. Потому что и в том и в другом случае очень много музыкального материала я придумывал сам, поэтому и похоже.
— Вы склонны переоценивать старые записи? У вас меняется отношение к ним?
— Я же не слушаю их. Я только имею возможность исполнять какие-то старые треки на концертах. Да и то они сейчас звучат совершенно по-другому как с точки зрения смысла, так и музыкально.
— Но можно предположить, что альбом, скажем, «Глубина резкости» даже и без переслушивания вызывает у вас ощущение «это было давно, забудьте, отстаньте».
— Такое отношение к этому альбому у меня возникло лет пятнадцать назад. И вообще, когда записываешь материал — это значит, что ты от него в какой-то степени отказываешься. И то, что происходит с ним на сцене, — это другая история, где свои законы. Сначала мы придумываем и записываем материал, потом начинаем его обыгрывать и репетировать. И потом, когда он много раз исполняется на концертах, то принимает совсем другую окраску. Меняются не только аранжировки, я говорю, но и весь смысл происходящего. Поэтому любая запись — это скорее фиксация настроения, голая идея, нежели конечный результат.
— Песня «9 мая» имеет под собой вот именно эту военно-патриотическую подоплеку, которая подразумевается названием? Или тут какой-то ваш личный сюжет?
— Я вообще очень осторожно отношусь к термину «патриотизм», это далеко не моя история. Но 9 мая — дата окончания реально великой войны, меня очень трогает. Я считаю, что это очень важный день.
— Но вы ведь не склонны к разговорам о патриотизме и политике.
— Это просто очень человеческая история. Песня не писалась специально, она просто такой получилась, и я понял, что у нее может быть такое название. Можно было выбрать дату, не знаю, завершения войны англичан с кем-нибудь и назвать песню этим числом — от этого ничего не меняется.
— Резонанс будет меньше.
— Ну я же не думал об этом.
— Понимаю. Вас не останавливало то, что Великая Отечественная война сейчас превратилась в инструмент пропаганды и ассоциируется…
— Я понимаю, о чем вы говорите. Но поскольку я, как говорится, «не состоял и не был замечен», то мне кажется, что в моем случае я могу спокойно совершенно от чистого сердца называть эту песню именно так. Потому что я действительно по-человечески очень сильно переживаю о том, что произошло. И надеюсь, что часть людей, которым нравится то, что я делаю, это заставит посмотреть на эту дату не через брызги салютов, а как просто на большую человеческую трагедию.
— Сегодняшний мир так устроен, что все больше артистов вообще не нуждаются ни в какой поддержке медиа — потому что превращают в медиа свои социальные сети и напрямую контактируют со своими поклонниками. Почему вы этим не занимаетесь? Ведь у вас лояльная фан-база, они явно ищут контакта с вами.
— Каким образом? Все, что я хотел бы им сказать и даже больше, я уже рассказываю в песнях, которые записываю. Мне кажется, это даже сверх того, что можно было бы предложить. А как-то там, ну, «дружить», фотографиями обмениваться — это не моя история. Нет, я прекрасно понимаю людей, которые этим пользуются. Возможно, они тем самым заполняют пустоты своего контента. Мне это не нужно, я даже слишком многое даю, чтобы еще и присутствовать в жизни этих людей в виде персонажа, сидящего в кафе. И ну что я могу с ними обсудить? Какую проблему, какую историю? Ну я не знаю. По-моему, то, что я делаю, — это как раз те увеличительные стекла, через которые можно посмотреть в том числе на эту проблему. Это просто какое-то отношение к жизни. Оно может нравиться и не нравиться, но оно есть, и оно как бы дано как инструмент, который можно использовать.
— Вы же и в телефоне не сидите, как все вокруг?
— Если я что-то делаю в телефоне, то причин может быть три: или я проверяю почту, или записываю текст, или ищу, что можно послушать.
— Это сознательное усилие или естественное положение дел?
— Просто я ничего нового из соцсетей не выношу. Информация, которая мне нужна, сама меня находит. Если мне что-то необходимо узнать — я тут же все могу выяснить. Мне не надо комментировать, на что-то смотреть, с кем-то переписываться. Увлечение соцсетями во многом вызвано стремлением личности к самоутверждению. А у меня с этим проблем нет. Кстати, так сегодня происходит во всем: в музыке, фотографии. Сейчас не выходя из дома можно на достаточно приличном уровне записывать музыку. Талантливые люди используют эту возможность, чтобы высказаться, сохраняя свою индивидуальность. Но абсолютное большинство людей, занимающихся современной музыкой, в первую очередь самоутверждаются. А это то же самое, что писать посты в соцсети.
— В своей деятельности вы ощущаете себя в конкурентной среде?
— Может быть, больше по каким-то техническим решениям — по качеству звука, по качеству выступления. Дело в том, что, на мой взгляд, самое важное в любом артисте — это самобытность. И в самобытности соревноваться сложно. Нельзя сказать «кто лучше».
— Было бы вам интереснее, если бы по соседству на сцене находилось много людей, служивших вам творческими ориентирами?
— Такие люди есть. Но они могут быть не связаны с музыкой. Они интересны мне по другим причинам, в них есть что-то, чего у меня нет. Раньше это были близкие друзья, люди немного старше. Я больше молчал в их присутствии, больше впитывал, очень многое через себя пропускал и интерпретировал. И перенял какие-то жизненные принципы, которыми до сих пор пользуюсь.
— Могли бы вы припомнить, кто из музыкантов вас в последнее время удивлял?
— Я уже много раз говорил об этом, из больших — это Дэвид Боуи. Я просто искренне никогда не воспринимал этого человека. И до сих пор мне почти все, что он делал, кажется в плохом смысле странным. Хотя, посмотрев о нем фильм и почитав что-то, я понял, что он очень серьезно к этому относился. Но это настолько, видимо, не мое, что я не мог проникнуться. Но последняя пластинка — я время от времени ее слушаю, отличная, просто удивительная.
— За то время, что вы занимаетесь музыкой, драматическим образом изменился весь шоу-бизнес. На каком этапе вам более комфортно: сейчас, когда проще быть независимым артистом, не идти на компромиссы, обходиться без радио и телевидения и вполне достойно существовать? Или, может быть, в какие-то совсем ранние времена «Мальчишника», продюсеров, гигантских стадионов, дикого драйва?
— Тогда это было хорошо — этого как раз и хотелось. Осознания происходящего не было. Была просто молодость, она нуждалась в совершенно необузданных и диких поступках, их было очень много, и это было здорово и, главное, вовремя. Все меняется, сейчас все тоже вроде неплохо. Все более понятно, открыто и честно. В основном нужно полагаться на самого себя.
— В тех прежних условиях часто приходилось делать то, чего не хочется? Помню церемонию MTV, где, видимо, из-за телетрансляции была возможность выступать только «под плюс», — и вы тогда демонстративно давали понять, что это фонограмма идет.
— В тот момент у меня был контракт с российским отделением Universal. Я уже не помню подробностей, вряд ли меня заставляли это делать, может быть, подспудно… Что-то мне не нравилось, в общем, и иногда это выливалось в такие несанкционированные протесты. Хотя отношение ко мне было абсолютно нормальное — наоборот, было очень много помощи, работала очень хорошая команда, которая многое для меня сделала. Но были нюансы. Они пытались заниматься шоу-бизнесом по накатанным шаблонам. Одним из примеров которых было такое выступление.
— Недавно все крайне заинтересованно обсуждали нобелевку Боба Дилана за литературу.
— На первый взгляд, конечно, это странно. Но в этом есть и вот какая сторона: это такой сигнал людям, которые занимаются музыкой, ну или некоторым из них, что это очень серьезно. И что вы реально можете менять мир. То есть вы можете встать на один уровень с людьми, которые, грубо говоря, строят коллайдеры и делают открытия, которые нам не очень понятны, но которые в корне вообще меняют все мировоззрение. Хороший такой прецедент.
— В вас ведь тоже зачастую видят в первую очередь поэта. Это не принижает вас как музыканта?
— Есть много гениальных поэтов, которые никогда не донесут информацию, заключенную в их книгах, до столь широкой аудитории. А Дилан донес только благодаря тому, что играл на гитаре.
— Вы чувствуете в себе мотивацию заниматься музыкой так же долго, как он?
— Я чувствую в себе большую мотивацию так или иначе получать удовольствие в любом виде. И одно из таких удовольствий — это занятие музыкой. Если это будет доставлять удовольствие, то я обязательно продолжу. Возможно, это занятие будет принимать совершенно разные и даже какие-то странные формы — чего мне даже и хотелось бы, попробовать себя в совершенно других жанрах. Но пока это будет мне нравиться, я буду это делать, да.
— О других жанрах. Я читал, что интерес к жанру хип-хоп у вас давно и надежно потерян. Тем не менее сейчас он стал просто главным молодежным жанром страны. Вы 25 лет назад могли себе представить, что это произойдет?
— Когда я начал заниматься хип-хопом, я почему-то так все и представлял. Более того, мне было даже странно, что почему-то это не происходит прямо сейчас. Это было настолько круто, почему этим не занимаются все подряд?
— В идеальном мире к группе «Мальчишник» уже стояла бы очередь из концертных промоутеров, предлагающих сделать концерт-реюнион. Просто потому что это такой супертренд последних лет, когда группы, по 20 лет не выступавшие, снова воссоединяются, записывают музыку и отправляются в огромные туры. Вы воспринимаете этот сценарий как хотя бы на один процент реальный?
— Нет, я даже как-то… Я не думаю об этом вообще никогда.
— Почему концерт в «Известия Hall» не преподносится как презентация нового альбома, который выходит как раз за неделю до?
— В процессе так называемой творческой деятельности я понял, что люди любят сначала послушать дома, понять, нравится им это или нет. И обычно презентации нового материала не имеют смысла, потому что это новый незнакомый материал, к которому надо прислушиваться. Люди почему-то хотят слышать то, что уже слышали. Это странная позиция.
— А у вас не так, когда вы зритель?
— Мне бы хотелось что-то новое, что-то неожиданное, то, что я не слышал.
— Вас за столько лет не утомили концерты, разъезды и дорожный быт?
— Сами выступления — нет. Единственное, что утомляет, — это как раз момент дороги. Понятно, что тур на 2–3 недели по сибирским городам — это сложно. Но мы, наоборот, как-то собираемся, потому что находимся в одной лодке. И те условия, в которых мы находимся, вынуждают нас сплачиваться, нежели ссориться.
— А когда вы ездите и смотрите на страну, в основном что чувствуете?
— Всегда пытаюсь искать красоту в том, что я вижу. Независимо от того, на что я смотрю из окна поезда. Но это чувство всегда смешивается с большим желанием поскорее вернуться домой.
— Когда я приезжаю из Москвы в родной город, мне довольно горько смотреть на него. И есть ощущение, что так будет всегда, ничего не изменится и никогда люди там не заживут как здесь.
— В некоторые крупные города мы ездим уже 15–20 лет. За это время очень многие из них изменились в лучшую сторону.
— Я хотел бы последний вопрос задать. Как вы себя ощущаете в такой обстановке, как на «Вечернем Урганте»? Выглядело так, словно вы вообще не в своей среде.
— Мне некомфортно, я очень напряжен, не могу расслабиться, хотя понимаю, что ничего страшного не происходит. Не знаю почему. Я бывал и в более драматичных, и в более смешных ситуациях. И нормально себя чувствовал.
— Но вы же явно не такой в кругу друзей.
— Явно. Явно не такой. Просто когда я был совсем юн, лет в 18–20, я был душой любой компании, всегда тянул одеяло на себя, рассказывал анекдоты и что только не вытворял. Но когда я стал чувствовать, что я становлюсь для других людей немножко больше, чем просто Андрей, то мое поведение изменилось. Я стал меньше разговаривать в компании, я стал меньше обращать на себя внимание. А потом стал вообще компании избегать.
7 неприятных фактов о дельфинах, которые изменят ваше к ним отношение
Дельфины — сообразительные и красивые обитатели океана, которых любят как дети. так и взрослые. Но, несмотря на это, они все же остаются животными и идеализировать их не только глупо, но и опасно. Истории о том, как дельфины спасали людей после кораблекрушений, являются байками, подтвердить правдивость которых невозможно. Зато полно примеров ситуаций, когда дельфины травмировали и даже убивали людей. Что скрывается за навязанным нам образом улыбчивого и дружелюбного морского обитателя?
Начнем с того, что дельфины, как ни крути, являются хищниками и имеют полный комплект повадок, присущих животным с подобным типом питания. Они отважны, хитры и беспощадны как к своим сородичам, так и, в некоторых случаях, к людям. Зоологи предлагают рассмотреть семь особенностей, которые должен знать каждый, кто умиляется этими морскими млекопитающими.
1. Дельфины убивают друг друга
Доктор Бен Уилсон из Университета Абердина и доктор Гарри Росс из Шотландского сельскохозяйственного колледжа, с 1991 по 1993 год изучали трупы дельфинов у северо-восточного побережья Шотландии. Беспристрастный научный отчет исследователей гласил, что часть умерших дельфинов имеют на телах явные следы укусов и глубокие царапины.
Изучив эти следы, ученые пришли к выводу, что их могли оставить только зубы сородичей мертвых животных. Они опровергли теорию, которая позволяла списывать почти все смерти дельфинов на повреждения гребными винтами или травмы, полученные от рыболовецких сетей и тралов. Из 105 изученных трупов животных 42 имели серьезные повреждения, нанесенные другими дельфинами.
2. Дельфины нападают на людей
Можно уверенно говорить, что дельфины не представляют для человека смертельную опасность лишь в силу своих размеров и рациона питания. Крупные касатки, принадлежащие к семейству дельфиновых, не прочь полакомиться человечиной, если рядом нет другой пищи.
Дельфин может нанести человеку травму и достаточно серьезную. Известно несколько случаев, когда эти животные кусали людей во время кормления. Вероятнее всего, они просто путали протянутую руку с живой рыбой, но это лишь предположение. Самый известный случай произошел в парке развлечений SeaWorld, во Флориде, США. Там дельфин укусил за руку кормившую его девочку, причинив неопасную, но болезненную травму.
Восьмилетняя Джилиан Томас кормила дельфина рыбой из бумажного пакета, стоя возле родителей. В один момент ребенок резко поднял руку и дельфин впился зубами ей в предплечье. Можно сказать, что все обошлось, так как в 1994 году в одном из азиатских дельфинариев животное по имени Тяо напало на человека и причинило ему травмы, позже ставшие причиной смерти.
В море дельфины также могут напасть на человека. Для охотящейся за косяком рыбы стаи человек в гидрокостюме выглядит как конкурент и дельфины могут начать отталкивать его от добычи, причем очень грубо. Стоит ли говорить о том, что для пловца такое нападение очень опасно.
3. Дельфины не спасают людей
С давних времен по миру ходят истории о том, как дельфины спасают тонущих людей и отбивают от акул. Да, специально обученные животные могут помогать людям, но от диких дельфинов спасения лучше не ждать. Они могут подплывать к тонущим из любопытства и даже давать себя хватать руками, но это не будет спасением. Дельфинами движут инстинкты и, убедившись, что человек несъедобен, они его покидают.
В случае когда человек тонет, эти морские обитатели даже могут ускорить гибель, играя с выбившимся из сил человеком. Что касается защиты от акул, то хищные рыбы и дельфины не ладят, поэтому стая дельфинов, кружащая вокруг пловца, отпугивает кровожадных морских убийц. Но это нельзя назвать осознанной помощью.
4. Дельфины проявляют сексуальную агрессию
Дельфины — это одни из немногих животных, среди которых можно встретить гомосексуальные и бисексуальные отношения. Эти обитатели морей и океанов достаточно сексуально активны и могут проявлять интерес не только к себе подобным, но и к другим животным, предметам и даже людям. Дельфин не сможет изнасиловать человека, но случайно утопить его, в ходе сексуальной игры — запросто.
5. Дельфины убивают своих детенышей
Как это не ужасно звучит, но дельфины нередко убивают своих малышей. В конце 90‑х годов на пляжах Вирджинии были найдены несколько трупов новорожденных животных, которые погибли от укусов взрослых особей. Отмечали агрессию к детенышам исследователи и при наблюдении за стаями животных в открытом море.
Убийствам такого типа можно найти лишь одно объяснение — после рождения потомства самка теряет интерес к сексуальным играм и полностью сосредотачивается на заботе о детеныше. Если тот погибает, то она снова становится активной и этим, к сожалению, иногда пользуются самцы.
6. Дельфины не умеют улыбаться
Морда большинства видов дельфинов устроена так, что нижняя челюсть выступает вперед. Из-за этого кажется, что животное все время доброжелательно улыбается. Это не так — дельфины хоть и могут радоваться и грустить, человеческой мимикой не владеют. Нападающий на человека дельфин будет также мило улыбаться как и тот, что развлекает посетителей в дельфинарии.
7. Дельфины не умны
Долгие десятилетия исследований, проводимых в разных странах мира, так и не смогли доказать наличие у дельфинов выдающегося ума. Да, они могут общаться при помощи звуков разной частоты, они запоминают и узнают друг друга, они хорошо поддаются дрессировке и невероятно любопытны. Но при всем этом назвать этих морских млекопитающих умными специалисты не могут.
Бывший директор Дуйсбургского зоопарка Вольфганг Гевальт, не одно десятилетие имевший дело с морскими животными разных видов, утверждал, что не стоит идеализировать дельфинов — они не умнее тюленей и морских львов. В неволе дельфины хорошо обучаются разным трюкам и даже специальным навыкам, а также охотно взаимодействуют с людьми, но они все равно остаются животными и не способны решать логические задачи и делать выводы.
Не стоит забывать и о том, что в мире существует множество видов дельфинов, обладающих теми или иными особенностями. Одни из них более дружелюбны и общительные, другие агрессивны, а третьи абсолютно не пригодны для дрессировки. Поэтому говорить об особенностях этих животных, обобщая, можно лишь приблизительно.
А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!