тип книги печатная книга что это такое

Ridero FAQ

Печать книг в мягкой обложке

Если Вы выбираете печать книги в мягкой обложке, то мы напечатаем Вам книгу с такими техническими характеристиками:

Обложка: бумага мелованная 250 гр/м² с односторонней глянцевой ламинацией, печать полноцветная, односторонняя.

Форзацы: незапечатываемые.

Блок (размер страницы 145х205мм):

Клей.

Печать книги в твердом переплете

Если Вы выбираете печать книги в твердом переплете, то мы напечатаем Вам книгу с такими техническими характеристиками:

Обложка: картон 2,5 мм, бумага переплетной крышки — мелованная, 130 г/м² с односторонней матовой или глянцевой ламинацией, печать полноцветная.

Форзацы: незапечатываемые, двойные при клееном блоке.

Блок (размер страницы 145х205мм):

Шитье.

В Ridero вы можете заказывать как большие, так и малые тиражи. Книги в мягкой обложке печатаются от 1 экземпляра.

Источник

Истории вещей. Заглядываем в одну из первых русских печатных книг — «Апостол» Ивана Федорова

Первой точно датированной печатной русской книгой стал «Апостол», изданный в Москве дьяком Иваном Федоровым во второй половине XVI века. О том, что представляет собой этот фолиант, один из экземпляров которого хранится в музее-заповеднике «Коломенское», читайте в совместном материале mos.ru и агентства «Мосгортур».

Как на Руси начали печатать книги

«Апостол» не был первой книгой, напечатанной на Руси. Известны около десятка не имеющих выходных данных изданий, которые относят к 1550-м годам. Считается, что их мог выпустить приглашенный в Москву из Дании мастер Ганс Мессингейм, прозванный Бокбиндером (от латинского bokbyndere — «переплетчик»). В случае с «Апостолом» известны и имена создателей этого труда — Иван Федоров и его сподвижник Петр Тимофеев Мстиславец, и даты: они набирали лист за листом без малого год, с 19 апреля 1563-го по 1 марта 1564 года.

Перейти от рукописей к печати книг религиозного содержания потребовалось из-за стремительной экспансии Русского царства при Иване Грозном. Успешные походы на Казань и Астрахань привели к присоединению обширных территорий на востоке. На них стали появляться православные храмы, для которых остро требовалась богослужебная литература. Попытаться хоть как-то удовлетворить эту потребность можно было только при помощи печатного станка, изобретенного Иоганном Гуттенбергом еще в XV столетии.

Другим катализатором книгопечатания стала необходимость выверить религиозные тексты, за века хождения в рукописном виде обросшие ошибками, описками и региональными трактовками. Эта проблема сильно волновала набожного Грозного, который, как об этом говорит Иван Федоров в послесловии к «Апостолу» 1564 года, начал «помышляти како бы изложити печатныя книги… дабы впредь святыя книги изложилися праведне».

Впрочем, Грозный мог только мечтать об унификации религиозных книг. Этот процесс, запущенный через сто лет при патриархе Никоне, получил название книжной справы и привел к расколу Русской православной церкви.

Что такое «Апостол»

Книга представляет собой литургический сборник текстов из Нового Завета, рассказывающих о деяниях и посланиях святых апостолов со специальной разметкой на зачала — фрагменты для чтения за различными богослужениями. Такую компоновку придумал не Иван Федоров — рукописные варианты «Апостола» известны с XII века.

Как и Евангелие, этот сборник бытовал на Руси в двух основных вариантах — тексты располагались либо в хронологическом порядке повествования, либо в порядке чтений церковного календаря. Книга Ивана Федорова относится к первому варианту.

Полиграфическое оформление книги — расположение текста, использование лиственного орнамента, появление гравированного фронтисписа — стало образцом для последующих русских печатников.

Особенно интересно изображение апостола Луки в архитектурном интерьере: если основой для обрамляющей его арочной декорации была гравюра в одной из немецких Библий XVI века, то прототип евангелиста неизвестен. Принято считать, что это работа русского мастера.

Важная часть «Апостола» — колофон (послесловие), в котором содержатся сведения о целях издания, его печатниках, месте и времени создания. У анонимных русских книг 1550-х годов такого раздела еще не было.

Всего в «Апостоле» 267 листов или 534 страницы, на каждой странице — 25 строк. Формат — примерно 28 на 18 сантиметров, определить точнее не представляется возможным, поскольку все известные экземпляры первого «Апостола» обрезаны переплетчиками.

По оценкам специалистов, тираж издания составил около двух тысяч копий, из которых до наших дней дошло чуть более 50.

Что известно о первопечатнике Федорове

Точных сведений о дате, месте рождения и социальном происхождении Ивана Федорова нет. Считается, что он закончил Краковский университет: там в 1532 году ученой степени бакалавра был удостоен некий Johannes Theodori Moscus. Исследователи расшифровывают это имя как «Иван Федоров Москвитин», из чего делают вывод, что будущий первопечатник родился около 1510 года.

В послесловии к первому «Апостолу» он упоминается как дьякон церкви Николы Гостунского. Этот храм существовал в Московском Кремле с конца XV века до 1817 года. Затем его за одну ночь снесли, чтобы не мешал проведению парадов.

В Москве в 1565 году Иван Федоров и Петр Мстиславец еще успели выпустить два издания «Часовника», после чего отправились в Великое княжество Литовское. По одной из версий, причиной их поспешного отъезда стало преследование со стороны переписчиков книг. Разгневанные переписчики, осознав, что у них отбирают хлеб, подожгли печатный двор, находившийся неподалеку от Никольских ворот.

Беглецы основали новую типографию в имении известного ревнителя православия гетмана Григория Ходкевича в Заблудове (сейчас этот город находится на территории Польши). Там они напечатали «Учительное Евангелие» (1569) и «Псалтырь с Часословцем» (1570).

После образования Речи Посполитой с его усиленной ролью католической церкви Федоров был вынужден переехать во Львов, где в 1574 году напечатал второе издание «Апостола» и первую русскую азбуку.

В 1576 году он обосновался в Остроге, вотчине князя Константина Острожского. Там он издал еще пять книг, в том числе знаменитую Острожскую Библию 1581 года — первое полное издание Библии на церковнославянском языке.

Московский первопечатник скончался во Львове 5 декабря 1583 года и был похоронен в местном Свято-Онуфриевском монастыре. За свою жизнь он успел выпустить тринадцать различных печатных изданий, первые четыре — совместно с Петром Мстиславцем.

До нас не дошло ни одного прижизненного изображения или описания внешности Ивана Федорова. Открытый в Москве в 1909 году у Китайгородской стены памятник первопечатнику работы скульптора Сергея Волнухина является обобщенным образом и никаких индивидуальных черт этого выдающегося человека не несет.

Что известно о Петре Мстиславце

Сведений о соратнике Ивана Федорова еще меньше. Вероятно, он родился в первой половине XVI века в Мстиславле, который тогда входил в состав Великого княжества Литовского (теперь — Белоруссия). О его жизни до 1564 года, когда в Москве был напечатан «Апостол», достоверных сведений нет.

Расставшись с Федоровым, Мстиславец переехал в Вильну, где открыл свою типографию. В ней он напечатал три книги — «Евангелие» (1575), «Псалтырь» (1576) и «Часовник» (около 1574–1576). После 1577 года следы Мстиславца теряются.

Что известно об «Апостоле» из фондов музея-заповедника «Коломенское»

Раскол, последовавший за церковной реформой патриарха Никона в 1654 году, привел к появлению старообрядцев, которые были не согласны с нововведениями. В частности, они стремились сохранить дореформенные иконы и церковные книги. Во многом такие раритеты дошли до нас благодаря их стараниям. Не стал исключением и экземпляр «Апостола», который находится в музее-заповеднике «Коломенское».

Книга принадлежала ковровским купцам Першиным из деревни Ильина Гора Мало-Всегодичского прихода (сейчас — Вязниковский район Владимирской области). Першины занимались хлебной и рыбной торговлей, их суда ходили до низовьев Волги. Будучи беспоповцами Спасова согласия (нетовцами), они содержали молельню, а также организовали переплетную мастерскую. В семье поколениями собирали, хранили и реставрировали старинные книги и иконы.

В 1897–1898 годах из-за финансовых трудностей Першиным пришлось распродать в Москве большую часть своего книжного и иконописного собрания. Вероятно, тогда один из первых русских «Апостолов» и попал к кому-то из старообрядцев, живших в селе Коломенское. В 1962 году их потомки передали бесценную книгу в дар музею.

Источник

Из чего состоит книга?

«Без чтения нет настоящего образования, нет и не может быть ни вкуса, ни слова, ни многосторонней шири понимания; Гёте и Шекспир равняются целому университету. Чтением человек переживает века»

На протяжении всей своей жизни мы так или иначе имеем дело с книгами. Сначала по азбуке и букварю мы учимся читать. В школе мы постигаем различные науки по учебникам, читаем интересные произведения в сборниках художественной литературы. Во время учёбы в институте и на работе мы также постоянно обращаемся к книге. И, наконец, мы выбираем литературу по собственному вкусу и наслаждаемся различными книгами не только в образовательных целях, но и просто «для души».

В очередной раз держа в руках книгу, открывая её и перелистывая страницы, мы и не задумываемся, что перед нами не только цельное книжное издание, но и множество его элементов. Из чего же состоит книга?

Каждому известны обложка, корешок и страницы (листы). Но помимо них есть ещё и другие составляющие. Давайте вместе знакомиться со структурой книги.

Обложка, переплёт и суперобложка

«Любите книгу, она облегчает вам жизнь, дружески поможет разобраться в пестрой и бурной путанице мыслей, чувств, событий, она научит вас уважать человека и самих себя, она окрыляет ум и сердце чувством любви к миру, к человечеству»

Кроме скрепления и соединения обложка также выполняет и информативную функцию. Именно из обложки мы узнаём фамилию автора, название книги. Также, чаще всего сзади книги, мы можем прочитать краткую аннотацию или узнать название издательства и год издания.

Помимо обычных обложек книга может «носить» и суперобложку — так называется съёмная бумажная обложка. Она выполняет дополнительную защитную функцию (чтобы защитить от загрязнений оригинальную обложку и страницы), а также часто служит дополнительным оформлением книги. Такая съёмная обложка может быть намного красочнее оригинальной, может содержать различные отзывы известных критиков и газет об этой книге, и, естественно, дублирует основную информацию: имя автора, название книги и т.д.).

Книжный блок

«Вам случалось находить в книге вашу собственную мысль, но только прежде не додуманную вами, какой-нибудь неясный образ, теперь как бы обращающийся к вам издалека и удивительно полно выражающий тончайшие ваши ощущения?»

Гюстав Флобер «Госпожа Бовари»

А что же находится под обложкой? Верно, страницы. Причём количество страниц указывает на то, что перед нами: издания с количеством страниц до сорока восьми называются брошюрами, все остальные — книги.

Страницы в книге не просто крепятся по одной, а объединены в тетради (обратите внимание, как крепятся листы в ученической тетради!). В свою очередь, тетради соединены друг с другом в корешке — специальном крае книжного блока, где крепятся все элементы книги. Как правило, на корешке также указываются фамилия автора и название книги.

Некоторые книги имеют и специальную закладку — ляссе (нем. Lesezeichen — «закладка», фр. lacet — «шнурок»). Тонкая, атласная или шёлковая ленточка прикреплена к корешку и позволяет «запоминать» нужную страничку, не нанося вред книге.

Форзац и нахзац. Титульный лист. Важные данные

«Польза не во многих, но в хороших книгах»

Сенека Луций Анней

Наконец настал момент, когда мы открываем книгу. И здесь нас также поджидает много всего интересного.

В первую очередь, это форзац (от нем. vorsatz — «перед предложением/страницей/листом») — двойной плотный бумажный лист, скрепляющий переплёт и страницы издания. Такой же лист есть и в конце книги и его, чаще всего, так же называют форзацем, хотя у него существует и отдельное название — нахзац (от нем. nachsatz — «после предложения/страницы/листа»). Форзацы могут быть из обычной белой бумаги или иметь красочные иллюстрации: рисунки, карты, таблицы, формулы и т.п.

Переворачивая форзац, мы видим титульный лист (от лат. titulus — «надпись») — это первая книжная страница. На ней размещают основные сведения об издании: фамилия и имя автора, название книги, название издательства и год издания.

На титульном листе печатаются несколько типов данных: надзаголовочные, подзаголовочные и выходные.

В подзаголовочных данных содержится информация о жанре произведения, перечислены фамилии переводчика и иллюстратора.

Перед титульным листом

«Что бы вы ни делали, чем бы вы ни занимались, вам всегда понадобится умный и верный помощник — книга»

В некоторых книгах первой страницей является не титульный лист, а авантитул (от фр. avant — «перед» и лат. titulus — «надпись, заглавие»). В таком случае некоторая часть привычной для титульного листа информации может переноситься на авантитул, например название издательства или серия книг, в которую входит издание. Иногда на авантитуле размещают цитату, посвящение или эпиграф к последующему произведению.

Кроме авантитула перед титульным может размещаться и ещё одна дополнительная страничка — фронтиспис (фр. frontispice от лат. frontis — «лоб, перед» и specio, spicio — «смотрю» — «смотрю в лоб»). По сути, это не отдельная страница, а рисунок, размещённый на одном развороте с титульным листом. Иллюстрация обычно имеет отношение к автору (его фотография или портрет) или к общему смыслу произведения.

Справочный аппарат книги

«Школа должна научить не тому, что читать, а тому — как. Особенно — сегодня, когда XXI век предложил книге столь соблазнительный набор альтернатив, что чтение может выродиться в аристократическое хобби вроде верховой езды или бальных танцев».

Получить всю необходимую информацию о книге, не погружаясь в её прочтение, помогает справочный аппарат издания : аннотация, оглавление, предисловие, послесловие, примечания и комментарии, колонтитул и др.

Лучше понять завязку сюжета или содержание книги, получить краткую справку об авторе помогает аннотация. Чаще всего напечатанная более мелким шрифтом, нежели основной материал книги, аннотация размещается на другой стороне титульного листа или в конце книги.

Предисловие и послесловие. Содержание

«Читатель должен замечать подробности и любоваться ими. Хорош стылый свет обобщения, но лишь после того, как при солнечном свете заботливо собраны все мелочи. Начинать с готового обобщения — значит приступить к делу не с того конца, удалиться от книги, даже не начав ее понимать. Что может быть скучнее и несправедливее по отношению к автору, чем, скажем, браться за „Госпожу Бовари“, наперед зная, что в этой книге обличается буржуазия. Нужно всегда помнить, что во всяком произведении искусства воссоздан новый мир, и наша главная задача — как можно подробнее узнать этот мир, впервые открывающийся нам и никак впрямую не связанный с теми мирами, что мы знали прежде. Этот мир нужно подробно изучить — тогда и только тогда начинайте думать о его связях с другими мирами, другими областями знания».

Предисловие представляет собой вступительную статью перед основным материалом издания. Этот материал подготавливает читателя к содержанию книги и содержит необходимые сведения: факты об авторе книги, эпоха создания, события, мотивирующие автора написать твой труд, помощники и люди, помогавшие в создании книги и многое другое.

Шмуцтитул

«Не так важно научить детей читать, намного важнее научить детей обдумывать то, что они читают!»

Стоит отметить, что специфику книги зачастую определяет и наличие тех или иных элементов справочного аппарата. Так, например, в конце словарей, энциклопедий и научно-популярных книг размещаются указатели. Именно в указателях можно найти список фамилий, терминов и предметов, о которых говорилось в книге.

Своего рода оглавлением является шмуцтитул ( от нем. Schmutztitel — «грязный титул») — отдельная страница, указывающая название или порядковый номер части или главы издания. Изначально шмуцтитул был создан для предохранения титульного листа от грязи. Позднее страничка осталась для украшения книги и разделения материала на части. Теперь шмуцтитул можно встретить не только в начале книги, рядом с титульным листом, но и в середине издания и в любой другой его части. Разные произведения делятся на части по-разному, соответственно и шмуцтитул может оказаться в любом месте книги.

Источник

ПЕЧАТНАЯ КНИГА

В отличие от западных стран, где в книгоиздательском деле почти безраздельно господствовала частная инициатива, а роль государственных органов и церкви выражалась лишь в общем надзоре за выпуском книг, в России XVII в. издание книг составляло монополию государства и церкви (131,127). Типографии были государственными учреждениями, а их сотрудники − чиновниками. Санкцию на выпуск той или иной книги давал глава Московской церкви − патриарх. Печаталась главным образом литургическая литература. Есть все основания говорить, что в результате этого основные интеллектуальные потребности русских людей в XVII в. удовлетворяла не печатная, а рукописная книга, которая распространялась гораздо шире и была гораздо разнообразнее по тематике. Напротив, в Западной Европе рукописная книга уже в начале XVI в. перестала играть сколько-нибудь значительную роль.

Характерной особенностью русского книгопечатания в XVII в. была его концентрация на московском Печатном дворе, что облегчало постоянный контроль со стороны властей. Из 483 печатных изданий XVII в., зарегистрированных в сводном каталоге А.С.Зерновой, 477 были выпущены московским Печатным двором (101). Особым случаем можно считать Верхнюю типографию в Кремле, существовавшую, впрочем, недолго (с 1678 по 1683 г.): она была организована специально для публикации литературных трудов Симеона Полоцкого − наставника детей царя Алексея Михайловича. Эта типография отпечатала всего шесть изданий и фактически была кремлевским филиалом Печатного двора.

За время Смуты и войны с интервентами в начале XVII в. книгоиздательство в России было совершенно дезорганизовано. Попытка князя Д.Т.Трубецкого (одного из руководителей ополчения, боровшегося в 1612 г. с интервентами) восстановить типографию не удалась. Тогда же мастер − «хитрец» печатного дела Аникита Федорович Фофанов сумел перебраться из Москвы в Нижний Новгород и доставить туда часть оборудования своей бывшей «избы», т.е. мастерской (130, 52). С большим трудом оборудовав типографию, он, однако, успел выпустить только одну тетрадь инфолио в 12 страниц (126,214). Скорее всего, это было не самостоятельное произведение, а фрагмент вступительного или заключительного слова к другому изданию, которое А.Ф.Фофанову так и не пришлось напечатать целиком. Но фрагмент важен и сам по себе, ибо в нем А.Фофанов описывает ужасы польской интервенции, обиды, нанесенные русской земле, радуется освобождению родины от врагов. Это первое русское издание с актуальным политическим содержанием датировано декабрем 1613 г.

В начале следующего года А.Фофанов был вызван в Москву и здесь, в Кремле, во временной типографии, с 5 июля 1614 г. до 6 января 1615 г. отпечатал, пользуясь привезенными из Нижнего Новгорода шрифтами, Учебную Псалтырь. В начале книги на отдельном листе фронтисписа была помещена ксилогравюра с изображением царя Давида, выполненная мастером-резчиком Кондратием Ивановым в подражание фронтиспису слободской Псалтыри 1577 г. (причем подражание получилось лучше, чем оригинал, как в художественном, так и в техническом отношении) (268,165-169). В заключительном слове А.Фофанов снова описывает исторические события последних лет, а также историю восстановления «государевой штанбы» (т.е. типографии) в Москве по «повелению царя Михаила Фёдоровича». История возрождения книгопечатания в Москве отражена и в другом документе XVII в. Это − «Сказание известно о воображении книг печатного дела».

Таким образом, в начале 1620 г. на месте старого сгоревшего Печатного двора на Никольской улице возле защитной стены Китай-города возникла новая двухэтажная каменная палата Печатного двора и ряд деревянных пристроек. В них было перенесено из временной кремлевской типографии все оборудование и приобретено новое. В 1622 г. на Печатном дворе уже работали четыре мастерские. В двух из них, у мастеров Кондратия Иванова и Осипа Кириллова (Неврюева), было по два печатных стана, в остальных мастерских, у Аникиты Фофанова и Никона Дмитриева, по одному стану. Всего в то время на московском Печатном дворе работало более 80 человек. Спустя десять лет это число выросло до 120, а в 1649 г. на Печатном дворе было уже двенадцать печатных станов и работало там более 140 человек (180, 52).

Если за вторую половину XVI в. в Московской Руси было отпечатано только 18 книг, то в XVII в. их вышло 483 (101). В среднем издавалось около 5 книг в год.

Детальную статистическую характеристику московского книгопечатания XVII в. дал Н.П.Киселев (131,131-137). Судя по его данным, книжная продукция росла неравномерно: в 1611-1620 гг. − 10 изданий; в 1621-1630 − 45; в 1631-1640 − 68. Апогей был достигнут в 1641-1650 гг. − 78 изданий. Этот показатель остался непревзойденным и в последующие годы. Затем продукция начала падать (в 1671-1680 гг. − 33 издания), а с 1681 г. − снова постепенный рост. Колебания эти были в значительной степени обусловлены тем, каких взглядов на роль книги в политике придерживались те, кто занимал царский и патриарший престолы. Считается, что цари Алексей Михайлович и Фёдор Алексеевич проявляли большой интерес к книге. Из церковных владык наибольший вклад в развитие книгопечатания внес патриарх Иосиф (1642-1652). Резкое, хотя и кратковременное падение печатной продукции в 50-х гг. XVII в. можно связать с деятельностью Никона и с началом церковной реформы. Никона в первую очередь заботило исправление церковных книг, а не их умножение. Преемники же Никона больше пеклись об усилении надзора за книгопечатанием, чем о его развитии.

Рост числа книг не сопровождался какими-либо существенными изменениями в их тематике. 85% всей книжной массы составляли книги церковного обихода, 12% − духовная, но не литургическая литература, 1,6% − буквари, 1,4% − литература светская.

В XVII в., как и прежде, обслуживание нужд церкви оставалось главной задачей книгопечатания. Одни только Псалтыри были изданы 65 раз − 13,5% всей книжной продукции XVII в. За ними следуют Часовники: известно 27 изданий, но предполагается, что их могло быть и больше, не менее 40 (131,137). Далее идут Служебники − 28 переизданий, Евангелии (литургические) − 20, Апостолы − 20, азбук или букварей − 8.

Учитывая, что нормальный «завод» (тираж) составлял в то время за редкими исключениями 1200 экземпляров и, помножив его на количество наименований (483), мы получим объем печатной продукции XVII столетия − 569 тысяч книг. Это, конечно, цифра минимальная, так как много изданий, а тем более переизданий, до нас не дошло.

Львиную долю материальных и людских ресурсов Печатного двора поглощали литургические книги. Они помогали Московскому патриарху поднять престиж русской церкви в православном мире, представить Москву «источником света для всего православного Востока, питомником и рассадником духовного просвещения для всего православного мира» (135,324). В этих условиях вопрос об исправлении церковных книг и обрядов получил особую остроту. Нужно было привести русскую церковную практику в соответствие с греческой и южнославянской. Эта задача была выдвинута еще на Стоглавом соборе, однако выполнялась она медленно, пока патриарший престол не занял Никон. Он повел дело исправления книг и обрядов круто и решительно. Из церквей и монастырей было изъято и уничтожено множество неисправных рукописных и старопечатных книг, включая литургические. Их заменяли новыми, которые поставлял московский Печатный двор. Новые литургические книги нужны были и для растущей сети церквей и монастырей, особенно в воссоединенных с Россией западных русских землях и вошедших в состав Русского государства обширнейших территориях Сибири и Дальнего Востока. С начала 60-х гг. возобновилось массовое печатание и перепечатывание Псалтырей и Апостолов, Служебников и Требников «под смотрением опытных справщиков и начетчиков, по благословению святейшего патриарха» (131,137).

Из изданий, наиболее важных для укрепления престижа русской православной церкви, отметим Библию 1663 г.; образцом для нее послужила Острожская Библия И.Федорова. Оригинально оформленная Библия 1663 г. имела титульный лист с рамкой декоративно-архитектурного типа с вмонтированными в нее изображениями святых и пророков, а также пышный фронтиспис, в верхней части которого был изображен бог Саваоф в облаках и сценки из Ветхого и Нового заветов. Они обрамляют государственный герб − двуглавого орла, на груди которого вместо традиционного «ездеца» − Георгия Победоносца − изображен царь Алексей Михайлович на коне, побеждающий копьем «супротивного змия» (268,216-218). Под гербом − весьма точный план города Москвы с Кремлем в центре (ксилогравюра). Это первый и единственный образец «лицевого» фронтисписа такого характера в московском книгопечатании XVII−в. А.А.Сидоров считает, что создателем этих ксилогравюр был искусный «знаменщик» и гравер Зосима, упоминаемый в тогдашней отчетности московского Печатного двора (268,212).

Титульный лист в практике Печатного двора утвердился не сразу. Первую попытку ввести его предпринял В.Ф.Бурцов в отпечатанном в 1641 г. Канонике. Затем титульный лист исчез из церковных книг вплоть до 1660 г. В Псалтыри этого года и в «Анфологионе» заглавие обрамлено декоративной рамкой, отпечатанной с гравюры на дереве. Через несколько лет для украшения заглавного листа начали пользоваться рамками, составлявшимися из элементов литого орнамента. В основном же при оформлении церковных и особенно литургических книг издатели до самого конца XVII в. придерживались старых декоративных форм.

Наряду с литургическими книгами большую часть продукции Печатного двора составляли агиографические, дидактические и полемические издания в первой половине XVII в. против католицизма и «лютерской ереси», позднее против раскола: все, конечно же, религиозного содержания.

Среди наиболее популярных в XVII в. печатных книг духовного содержания, предназначенных для общего чтения и «назидания», были так называемые Прологи − как правило, двухтомные сборники кратких Житий православных святых как греческих, так и славянских и особенно русских. Входили в Прологи также сказания, повести, поучения − равномерно распределенные по всем 366 дням древнерусского года. По сути дела, Прологи представляли собой прообраз энциклопедических словарей типа «Кто есть кто», давая при этом читателям и элементарные исторические и географические сведения. Печатные Прологи появились в России только в XVII в. Всего известно 8 изданий: все они выпущены московским Печатным двором.

Русское издание «Жития и чудес преподобного чудотворца Сергия», записанных в 1418 г. его учеником Епифанием Премудрым и дополненных Пахомием Сербом, иначе Логографом (1461), подготовил келарь Троицкого монастыря Симон Азарьин, дополнив новыми легендарными известиями. Царь велел Печатному двору издать эту книгу, однако справщики и печатники, в руки которых попала рукопись, изъяли самые неправдоподобные из «чудес», добавленных Азарьиным. Тот возмутился и начался горячий спор, в результате чего «чудо о кладези» вновь было включено в книгу. Она была отпечатана в течение неполных трех месяцев, причем в ней − впервые в русской издательской практике − упомянуто имя автора С.Азарьина.

С 1642&bsp;г. вслед за Прологом и Житиями начали издаваться сборники поучений русских и византийских церковных деятелей, богословов. Едва вступив на патриарший престол, Иосиф издал под своим именем сборники «Поучение архиереом и священно иноком и мирским иереом, и всему священному чину» и «Поучение христолюбивым князем, и судиям, и всем православным христианом». При Иосифе вышли отдельными изданиями теологические и дидактические сочинения, приписанные византийскому автору Иоанну Лествичнику, архиепископу болгарскому Феофилакту и другим. Для изучения греческих книг и сверки русских текстов с ними царь и патриарх дважды отправляли в Грецию келаря Троицкого монастыря Арсения Суханова, который вывез из Афона около 500 книг (162,186).

Епифаний Славинецкий, по-видимому, уже при Никоне участвовал в переводе на русский язык книги Иоанна Нафанаила Критского, объясняющей ритуал литургии. Книга была очень нужна для исправления литургической практики русской церкви. Никон торопил переводчиков, а затем печатников, и в результате книга под названием «Скрижаль» (1656) вышла со множеством опечаток. Из сборников, переведенных с греческого, упомянем также собрание переводов ученого монаха Арсения Грека под заглавием «Анфологион» (1660): в него был включен стихотворный перевод «Четверострочия святого Григория Богослова», сопровождаемый комментариями (130, 58).

В истории книги имя Симеона Полоцкого связано и с учреждением при царе Федоре Алексеевиче в 1679 г. личной царской типографии в Кремле. Когда в 1674 г. патриархом стал Иоаким, положение Симеона Полоцкого, и раньше уже получавшего нарекания от церковных иерархов за распространение «латинизма», резко ухудшилось. Новый патриарх начал обвинять его в «заблуждениях», даже в ереси − в таких условиях об издании творений Симеона Полоцкого на Печатном дворе не могло быть и речи. Желая оградить своего учителя от дальнейших нападок и обеспечить публикацию его книг, царь Фёдор Алексеевич и решил устроить личную придворную печатню, независимую от патриаршей цензуры. С Печатного двора взяли два станка, нужные шрифты, пригласили квалифицированных мастеров. Позднее был учрежден самостоятельный Приказ Верхней типографии. Печатня находилась на верхнем этаже царских хором, поэтому и называлась «верхней», или «царской». Духовным руководителем ее стал, разумеется, сам Симеон Полоцкий, патриарх же не решался входить в открытый конфликт с царем. Но хотя издания Верхней типографии выходили без благословения патриарха, в них все же везде стояла принятая тогда формула «с благословения патриарха». Это только усиливало ненависть Иоакима, возмущенного и нетрадиционным содержанием книг, и западными «новшествами» в их оформлении. Спустя десять лет после смерти С.Полоцкого Иоаким в своем «поучительном» слове в 1690 г. на московском церковном соборе снова припомнил «негодного» Симеона, обвинив его в «латинской» ереси, и запретил «все православным сыновом. тех книг, яко подзор и ереси имущих, яко не благословенных, никакоже дерзати народно и в церквах прочитати» (131,167). По указанию патриарха книги С.Полоцкого изымались из библиотек и уничтожались, хотя расхождений с православным учением в них не было.

Все эти книги, несмотря на их религиозное содержание, были предназначены для «домашнего» чтения. По своему оформлению они также отличались от церковных книг. Симеон Полоцкий привлекал таких видных специалистов, как «знаменщик» (художник) Симон Ушаков и талантливый белорусский резчик Афанасий Зверев-Трухменский. Они изготовили пять гравюр на меди и украсили ими четыре последние книги С.Полоцкого. Печатались гравюры на стане, изготовленном Симоном Матвеевичем Гутовским, выдающимся мастером из Оружейной палаты (205, 159-161). Своими тонкими и выдержанными линиями и композицией гравюры могут равняться с лучшими аналогичными произведениями того времени. Особенно интересен совершенно не свойственный тогда русской книге титульный лист «Истории о Варлааме и Иоасафе». Отпечатанное наборным способом заглавие книги обрамлено строгим классическим порталом. По бокам две аллегорические фигуры: справа женщина с оливковой ветвью и рогом изобилия и арфой в руках, лавровым венцом на голове, а над нею надпись − «Мир»; слева фигура юноши, в правой руке он держит меч, в левой копье, над головой надпись − «Война». Этот титульный лист вызывал в то время возмущение консервативных церковников, однако уже через двадцать лет он стал образцом для издателей и оформителей книг в эпоху Петра I.

Из педагогических и литературных произведений С.Полоцкого отметим, например, его сборник «Рифмологион», в который вошли и две пьесы для школьного театра «Комидия притчи о блудном сыне» (150, 277), а также «Притчу о Навуходоносоре царе». Особенно популярна была «Притча о блудном сыне», отпечатанная не наборной техникой, а с доски.

Огромное значение, которое придавал книгопечатанию Симеон Полоцкий, видно из его слов: «Ничто бо тако славу расширяет, яко же печать».

Основоположником издания печатных букварей в Москве считался Василий Фёдорович Бурцов-Протопопов. В течение восьми лет, с 1633 до начала 1642 г., он ведал технической частью московского Печатного двора. Упоминается он в отчетах и как типограф. Осталось 17 подготовленных или отпечатанных им книг. Среди них − впервые изданные в Москве Святцы, своеобразный русский календарь, Апостол, Псалтырь и другие.

Один из его букварей (1634) не имеет титульного листа. Заглавие написано сложной вязью на первой странице книги, перед азбукой, и гласит: «Начальное учение человеком, хотящим разумети божественного писания». Букварь 1634 г. формата ин-октаво отпечатан четким шрифтом. В отличие от предшествующих азбук здесь использован красный цвет для выделения букв, слогов, названий частей и разделов (214, 21). Букварь, изданный «подвигом и тщанием, труды же и снисканьем подьячего сына Василия Федорова, сына Бурцова Протопопова», по своей структуре воспроизводит фактически азбуки Ивана Федорова, однако текст в некоторых местах уточнен и исправлен. Букварь очень скромно оформлен − киноварная вязь, несколько заставок. Это первое московское издание букваря, 6000 экземпляров, разошлось очень быстро. Потребовалось новое издание, которое В.Ф.Бурцов отпечатал в 1637 г. под заглавием «Букварь языка славенска, сиречь начало учения детем хотящим учитися чтению божественных писаний. ».

Второе издание несколько меньше по формату; в начале его помещены вирши о значении учения: «Сия зримая малая книжица по речению алфавитица напечатана бысть по царскому велению вам младым детям к научению. Ты же благоумное отроче сему внимай и от нижняя ступени на вышнюю вступай». Это одно из самых ранних печатных поэтических произведений русского автора, по-видимому, принадлежит перу самого Бурцова. Сразу же после обращения к учащимся − ксилографический фронтиспис: гравюра, изображающая помещение училища и читающих учеников, а также «дидаскала», наказывающего розгой нерадивого ученика. Это − первая реалистическая бытовая гравюра в русском книгопечатании (268, 188). Только 20 лет спустя, в 1657 г., появилось новое издание букваря такого же формата, построенное по образцу букварей И.Фёдорова и В.Бурцова, но без рисунка.

Бурцовские традиции продолжает и дошедший до нас «Букварь языка славенска, писаний чтения учитися хотящим», отпечатанный в московском Печатном дворе в 1669 г. Автор пособия неизвестен. Новым в букваре было предисловие, в котором подчеркивалось значение грамоты. Букварь оформлен очень скромно, при помощи нескольких изящных заставок.

Новым этапом в развитии российской учебной книги для первоначального обучения грамоте стало пособие Симеона Полоцкого «Букварь языка славенска, сиречь начало учения детем хотящим учитися чтению писаний» (1679). Он приблизительно того же формата, что и буквари В.Ф.Бурцова, но больше по объему (160 страниц) и не имеет ни фронтисписа, ни гравюр. Украшают его шесть изящных заставок, отпечатанных с трех досок, несколько концовок и инициалов. Чтобы облегчить пользование материалом, в букваре красным цветом выделены заголовки, инициалы и буквицы, «красные строки». Издание открывается стихотворным «Предисловием к юношам учитися хотящим», где автор указывает на огромную пользу грамотности и убеждает «от детства учитися». В остальном букварь традиционен. Алфавит дан в прямом и обратном порядке, затем − двух- и трехбуквенные слоги, далее идет материал для чтения (молитвы, символ веры и т.п.). Новым является включение сведений о стихосложении (просодии) и о синтаксисе. Завершается книга назидательным стихотворным «Увещеванием к читателю», в котором вновь говорится о пользе знаний в жизни человека (214, 32).

Благодаря Симеону Полоцкому буквари в XVII в. все более приобретали характер книги для чтения (хрестоматии); в дальнейшем они пополнялись сведениями из области арифметики, истории, географии, постепенно превращаясь в своеобразные небольшие энциклопедии.

Сначала «Букварь в лицах» был создан как бы в виде макета, рукописный, иллюстрированный цветными картинками с золоченым орнаментом. В 1693 г. автор преподнес его царице Прасковье Федоровне для обучения царевича Алексея, сына Петра I. В 1694 г. букварь был полностью выгравирован на медных досках. Эту работу проделал Леонтий Бунин, талантливый «знаменщик» и опытный резчик. Затем книга была отпечатана в 10-20 экземплярах (134, 154). Каждой букве посвящается особый лист, начинающийся крупным инициалом: например, букву «А», по-славянски «Аз», то есть «я», изображает молодой воин с копьем и горном. Около инициала − приписка «Аз» (очевидно, картинка должна была изображать самого царевича). Далее следуют различные варианты инициала и буквы «А» − заглавные и прописные, рукописные и употребляемые в печати и т.д.; даются латинский и греческий (альфа) варианты этой буквы. Затем − изображения различных людей, животных и предметов, начинающихся с буквы «А»: от Адама и до сказочного дракона Аспида. Картинки так подобраны, чтобы расширять кругозор ученика, пополнять багаж его знаний. Нижнюю часть страницы занимают дидактические стихи самого К.Истомина. Примечательно, что листы не были сшиты в книгу, а использовались по отдельности как наглядные пособия. Поэтому «Букварь в лицах» К.Истомина часто причисляют не к книгам, а к альбомам (268, 280).

В 1696 г. К.Истомин издал, в свою очередь, «Букварь языка славенска хотяшим детем учитися чтения писаний», традиционный по своей структуре, почти целиком включающий в себя букварь Симеона Полоцкого 1679 г. Букварь К.Истомина украшен двумя небольшими гравюрами на религиозные темы (131,178). Он вышел тиражом в 20 экземпляров и был предназначен исключительно для нужд царской семьи и двора.

Потребность в более широкой подготовке грамотных людей, которые могли бы не только читать и писать без ошибок, но и хорошо переводить тексты с церковнославянского на русский язык, исправлять книги, готовить их к изданию и т.п. заставляла создать научную грамматику литературного (церковнославянского) языка. Основой такой грамматики послужила «Славянская грамматика» Мелетия Смотрицкого. Первое издание этой книги вышло, как мы помним, в Вевисе, неподалеку от Вильнюса в 1619 г. Однако московское издание грамматики не было копией литовского: в качестве вступительных статей были включены «Предисловие о пользе грамматики и философского учения» Максима Грека и «Слово о пользе грамотности» киевского ученого митрополита Петра Могилы. В конце книги помещены вопросы и ответы Максима Грека о грамматике, риторике и философии, а также еще две статьи неизвестного автора с примерами грамматического анализа предложений. Кто подготовил к печати новое, исправленное и дополненное издание книги Мелетия Смотрицкого − неизвестно.

Как уже говорилось, в течение всего XVII в. было отпечатано лишь семь книг светского содержания. Три из них вышли в начале царствования Алексея Михайловича. Появление книг было вызвано теми острыми проблемами, которые надо было решать правительству, чтобы ликвидировать отставание страны в некоторых важных областях, прежде всего в военной. Необходимо было заняться модернизацией армии. Поэтому по указанию царя с немецкого языка была переведена и отпечатана всего за два месяца книга Йоханна Якоба фон Вальхаузена «Наука и хитрость ратного строения пехотных людей». Иллюстрации к ней подготовил русский художник Григорий Благушин. Но медные гравюры таблиц, чертежей и орнаментированного титульного листа были заказаны в Голландии, поскольку отечественные мастера еще не освоили искусство глубокой печати. В результате книга вышла только в 1649 г. Полвека спустя увидело свет «Краткое обыкновенное учение с крепчайшим и лучшим растолкованием в строении пеших полков».

В связи с необходимостью внести некоторую регламентацию в сферы внутренней и внешней торговли и защитить русских торговых людей от иностранных конкурентов в 1654 г. в типографии Печатного двора была отпечатана «Грамота о таможенных пошлинах». В 1682 г. вышла еще одна печатная светская книга, связанная с торговлей, «Считание удобное», нечто вроде коммерческой арифметики для людей «купующих и продающих» (180,52).

В 1616 г. редакционная работа на Печатном дворе была поручена царем Михаилом ученому монаху Арсению Глухому и священнику Ивану Клементьеву Наседке, а главный надзор − архимандриту Троице-Сергиевой лавры Дионисию. В приказе царя подчеркивается, что дело доверено «этим разумным старцам», так как им «подлинно известно книжное учение и они грамматику и риторику знают» (162, 139-140). Но окружавшие царя и патриарха церковные сановники были возмущены попытками Дионисия и его подручных исправить абсурдные ошибки в старых рукописных книгах. «Разумных старцев» схватили и подвергли пьггкам, дабы они признали себя виновными в ереси и искажении священных текстов. Обвиняемые защищались, доказывая, что их судьи «едва и азбуке умеют» и что «священная философия и в руках их не бывала». И все же Дионисий и его помощники подверглись высылке в далекий Кирилло-Белозерский монастырь. К счастью, в Москву прибыл иерусалимский патриарх Феофан, который доказал, что все исправления ошибок вполне обоснованны.

Но и уже изданные книги могли оказаться в опале. В 1633 г. по приказу патриарха Филарета из всех церквей и монастырей должны были быть изъяты и посланы в Москву для сожжения все экземпляры вышедшего в 1610 г. церковного устава, ибо печатал его «вор и бражник чернец Логин», изложивший многие статьи устава «не по апостольскому и не по отеческому преданию, своим самовластием» (33, 47). В связи с Никоновой реформой особенно строго начали следить за тем, чтобы в печатные книги не проникала раскольническая ересь.

Справщикам строжайше запрещалось вносить какие-либо изменения в текст книг без разрешения руководства Печатного двора. Позднее патриарх Иоаким ввел еще более суровую цензуру. Перед выпуском книга должна была быть прочитана в присутствии патриаршего «синклита» и только после этого, если не обнаруживалось каких-либо «противных причин», книгу вручали патриарху или царю (34,97). Разумеется, это удлиняло путь книги от станка до выхода в свет. Замеченные ошибки выскабливались, исправлялись пером, замазывались киноварью.

Несколько позднее при Печатном дворе была организована так называемая «правильня» − целый отдел, где рукопись готовили к изданию, редактировали, держали корректуру. Это было первым шагом к выделению издательского дела из общего процесса производства книги (180, 53).

А.А.Покровский приводит архивные данные о распределении обязанностей на Печатном дворе в первой половине XVII в.

«1. Должность справщиков исправлять книжное правление, дабы в печатании книжном каковых погрешностей не было, и когда каковую книгу вновь в типографию напечатать поведено будет и прислан будет письменный оригинал, то с того оригинала правиленной палаты писцы должны переписать копию, которую, прочитав с справщиками, отдается наборщиком для набору.

2. С означенной переписной с подлинного оригинала копии те наборщики, набрав, велят тередорщику с батыйщиком на том наборе напечатать лист на приправочной (черновой. − Л.В.) бумаге и оные наборщики, прочитав, должны взнесть в правиленную палату к правлению.

3. Взнесши в правиленную палату, то чтецы и писцы со оною переписною с подлинного оригина ла копиею, оный напечатанный лист прочитав, выправят и велят еще лист напечатать для правления справщиком.

4. А справщики, выправя, велят подлинные печатать тысячные листы, коликое число указом поведено будет напечатать завод или два таким же способом, как и с печатных книг делается. А завод называется 1200 книг.

5. Должности наборщика − набирать слова, а тередорщика − печатать листы, батыйщика − ставить чернила: а у каждого стана обретается по 2 наборщика, по 4 тередорщика, по 4 батыйщика и того по 10 человек, которые в деле обретаются не все, но по пяти человек с переменою, по 4 дни, с отдыхом; и в каждом стану на всякий день печатается по 2400 листов на одной странице листа, одне чернила без киновари, а ежели на обои страницах, то 1200 листов; выходит в два дня для того, что каждый лист в стану печатается по четыре раза.

6. Бумага и прочие материалы тередорщиком отпускается по поданным от них росписям на один завод, т.е. на 1200 листов по две стопы по 10 дестей, а на 4 листа по 10 стоп; да приправочной на 1200 ли стов по 6 листов.

12. Переплетчиком книги отдаются в переплет по учиненным их договорам, образцам, а образцов имеется разных трех рук, и для продажи в народ отдаются по объявлению расходчика каких книг имеется в казне меньше; а когда из переплету вынесут книги, тогда подают в канцелярии до-ношения о выдаче книг и по тем их доношениям, учиня выписки с их договоров, выдаются деньги, а почему от каждого переплета дается переплетчиком за работу, о том о всем имеется их договор в приказном столе. » (228, 67-68).

Производственный процесс не во всем был организован рационально. «Сегодня я осматривал типографию, − пишет в 1681 г. один из иностранцев, немецкий посланник Р.Кемпфер. − Она расположена в трех комнатах, из коих в каждой находится по 4 стана, подобных нашим, но набор идет здесь весьма неуспешно. При каждом стане находится только одна касса, состоящая из 64 ящиков, по 8 с каждой стороны. Каждый ящик разделен на две части, потому что некоторые литеры полные, а другие посередине имеют вырезку для постановки ударений. Литеры лежат по порядку: а, б, в и т.д., они не имеют сигнатуры для познавания верхней части оных, а поэтому при набирании надобно рассматривать каждую букву, от чего набор идет очень медленно. Касса не наклонна, а стоит перпендикулярно, и в ней весьма мало букв. Возле типографии в маленькой комнате отливаются буквы, каждая особенно. Этою работою занимались три человека, двое отливали, а третий очищал буквы» (218, 638).

При консерватизме тогдашней жизни в Москве очень трудно было вводить какие-либо новшества, и существенного развития в области книгопечатания в XVII в. не было достигнуто. Гравюра на меди, которая в то время уже повсеместно была распространена в Европе, в Москве не практиковалась в печатных книгах до 1677-1678 гг., хотя первые попытки применить технику гравюры на меди для украшения рукописных книг были сделаны еще в XVI в. Если требовалось украсить книгу гравюрами на меди, обращались в мастерские за границей. Лишь в 1677-1678 гг. мастер «огранного дела» Симон Гутовский сконструировал для Верхней типографии стан с цилиндрическим валом для глубокой печати (180,62). Однако и в конце XVII в. гравюра на меди оставалась в русской книге очень редким явлением. Число художников и граверов-резчиков высокого класса было невелико: Симон Ушаков, Афанасий Трухменский, монах Зосима, Иосиф Владимиров, Леонтий Бунин, Григорий Благушин.

Больше разнообразия заметно в шрифтах. В Москве пользовались несколькими гарнитурами, называемыми по именам их создателей. Гарнитура, отлитая Аникитой Фофановым, называлась «никитской», она была возобновлена в 1687 г. литейщиком Арсением. С этим шрифтом соревновалась в первой половине XVII в. «азбука», созданная мастером Осипом Кирилловым и называемая «осиповской». Некоторые гарнитуры, как и в Западной Европе, назывались по тем изданиям, где они впервые использовались. Так, крупный шрифт Кондратия Иванова, примененный для печатания Евангелий, назывался «большим евангельским», а четкий мелкий шрифт, вырезанный Федором Поповым для Библии 1663 г., − «библейным». Между прочим, тому же граверу Попову был в 1653 г. заказан шрифт для набора нотных знаков (130,53).

В начале XVII в. в композицию орнамента верхней крышки переплета был введен титул − краткое название книги, обрамленное рамкой. В середине столетия титул перешел на корешок книги. Тогда же начали практиковать так называемый «литовский переплет», как он назван в инвентарях русских библиотек того времени. Этот способ переплета, характерный для Западной Европы, привезли в Россию переселившиеся из Великого княжества Литовского переплетчики-белорусы.

Книги, снабженные издательским переплетом, стоили на 5-10 алтын (15-30 коп.), т.е. на 20-30% дороже непереплетенных. Например, «Минеи месячные за весь год» продавались в середине XVII в. в тетрадях за 12 руб., а в простом переплете за 17 руб. 36 коп. (172,58-59). Когда Печатному двору нужно было переплести большое количество книг, он привлекал и мастеров со стороны, платя им по 2-3 алтына за простой переплет. Нередко на Печатный двор обращались именитые люди с заказом переплести книги «художественно», с золотом по обрезу и т.п. Эту работу оплачивали очень высоко − 1 рубль за книгу (275,162).

Типография московского Печатного двора переживала постоянные финансовые затруднения. Очевидно, она должна была работать по «хозрасчету», но не вся ее продукция могла быть быстро реализована. Особенно трудно было продавать книги литургические. Кроме того, в работу типографии вмешивались справщики, а иногда и сам патриарх задерживал выпуск книги, заметив в ней какие-либо ошибки. Это дезорганизовывало производство, приводило к простою печатных станов. От финансовых затруднений в первую очередь страдали, конечно же, мастера и подмастерья. Заработок их был довольно низким. Наборщик получал в 1624 г. только 15 руб. 40 коп. да 15 четвертей ржи и столько же овса, словолитчик − 10 руб. и еще 28 четвертей «хлебной» оплаты. Архивные документы изобилуют жалобами типографских рабочих на низкое жалованье и другие обиды. Гораздо больше получал немногочисленный административный и издательский персонал (приказные, справщики и т.п.). Плата за их труд составляла более трети расходов Печатного двора, в то время как на долю людей, занятых непосредственно в производстве (словолитчики, батырщики, тередорщики и другие), которых было в десять раз больше, приходилось лишь около 20% расходов. Не менее 38% всех средств на печатание тиража тратилось на бумагу, ведь ее производство в России не было налажено до начала XVIII в. и покупали ее по дорогой цене за границей − в Голландии, Франции и других странах.

Высокие дополнительные накладные расходы, недостаточно рациональная организация производства, большие издержки на бумагу делали книгу довольно дорогим товаром. В России XVII в. печатная книга была все еще дороже рукописной. В середине столетия Библия стоила 5 руб., Пролог − 3 руб., Евангелие толковое повседневное − 2 руб. 75 коп., «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» − 1 руб., «Грамматика» − 15 коп., «Азбука» − 1 коп. (172,64). Принимая во внимание, что сами печатники редко получали больше 1 рубля в месяц, мы лишний раз убеждаемся, как высоки были цены на печатные книги. Для сравнения укажем, что один племенной бык в то время стоил 1 рубль, и, следовательно, чтобы купить Библию, нужно было продать 5 быков (8,17-30). Правда, к концу XVII в. цены на печатные книги снизились почти на 30%.

В 40-е гг. XVII в. при Печатном дворе в Москве уже действовала книжная лавка. Таким образом, кроме частной торговли, была организована и государственная, больше ориентированная на пропаганду, а не на прибыль. Так, в одном документе о посылке книг в северную часть страны говорится, что «царь приказал брать деньги только по той цене, которая была затрачена на печатание, без всякой прибыли, только для просвещения» (71,55). Но так было только поначалу.

Хотя первые сведения о частной торговле книгами в Москве относятся лишь к 30-м гг. XVII в., это не значит, что такой торговли не велось и раньше. В середине XVII в. в Китай-городе на «торжище» (на месте современного ГУМа) находились ряды, где в овощных, иконных лавках продавались русские и «иных земель» книги и «фряжские листы» (гравюры) (259,112). Постепенно центр книготорговли переместился к мосту у Спасских ворот Кремля, где принимались заказы на переписывание книг и появились первые ларьки и лотки, торговавшие только книгами. Вплоть до пожара 1812 г. этот уголок Москвы оставался бойким местом частной книготорговли в столице. В XVII в. здесь вылавливали «богоотступные» книги, которые тут же сжигались, а продавцов нещадно избивали кнутами, пытали и клеймили (73, 11). Известны имена некоторых московских книготорговцев того времени: Иван Данилов, Варфоломей Семёнов, Василий Макаров, Юрий Белозерцев, Сила Никитин. Они торговали не только печатными книгами, но и рукописными, перепродавали книги, брали их на комиссию и т.п. Не раз их использовал Печатный двор для продажи своих изданий, а государственные учреждения − для «экспертизы» при оценке конфискованных или иными путями попавших в руки правительства книжных собраний.

С 80-х гг. XVII в. впервые упоминаются московские книжные ряды. Вероятно, объем книжной торговли к тому времени сильно вырос. Раньше купец, чтобы продержаться, должен был продавать еще что-нибудь − иконы, свечи и т.п. Теперь торговля книгами стала самостоятельным, прибыльным делом. Некоторые торговцы производили довольно крупные операции. Например, в марте 1681 г. у купца Петра Григорьева правительство закупило большое количество книг: 300 азбук, 10 учебных Псалтырей, 50 Часословов. Вся эта литература была отправлена в Казань, видимо, для обучения грамоте крещеных иноверцев (172,47-48).

Книжная торговля развивалась, разумеется, не только в Москве. Книжные ряды известны и в таком древнем центре русской культуры, как Новгород (где продавались не только московские печатные издания, но и рукописные книги местного изготовления), и в таком отдаленном месте, как Енисейск. В 1649 г. здесь были распроданы книги 38 названий, а в 1687 г. − 19 названий, в основном церковная литература и несколько букварей и грамматик (209, 281-284).

Заезжали в Москву и в другие города России с книжным товаром и купцы из Великого княжества Литовского и с Украины. Но в 1627 г. указом патриарха Филарета было строго запрещено покупать «литовские» книги, т.е. книги на старобелорусском и даже на церковнославянском языках, отпечатанные в Вильнюсе или в других городах Речи Посполитой. На эту православную религиозную литературу московские церковники смотрели с подозрением, как когда-то на книги, выпущенные Ф.Скориной, опасаясь, как бы не попала в Россию «латинская» ересь. Во второй половине XVII в. конъюнктура несколько изменилась. Московский патриарх требовал строгих мер против распространения этих книг в России только в исключительных случаях, причем продавцам конфискованного товара возмещалась их стоимость. Так, когда посланная по инициативе архимандрита Киево-Печерского монастыря И.Гизеля в Москву партия книг была передана на Печатный двор для цензуры (1673) и 377 из 800 экземпляров были реквизированы, И.Гизелю в возмещение убытка было выплачено из царской казны 119 рублей 20 алтын и 2 деньги (259,114). Вообще же после воссоединения Украины с Россией православные книги из Киева, Чернигова и других юго-западных городов стали продаваться в Москве значительно свободнее.

В то время Киев играл в книжной торговле еще и важную роль посредника: через Киев в Россию попадали книги из-за границы, прежде всего из Польши. Летом 1672 г. архимандрит Киево-Печер-ской лавры отправил в Москву двух печатников Алексея Мушича и Тимофея Кушву с большим количеством книг, в том числе польских. Мастера сняли помещение для книжной лавки и начали торговать. Это была первая попытка организовать в Москве торговлю книгами, выпущенными за рубежом.

После смерти патриарха Иоасафа II цензура вновь ужесточилась: ввозить польские книги было запрещено.

И все-таки книги с Запада проникали в Россию. Их читали, хранили в частных и государственных библиотеках, переводили на русский язык и распространяли в списках. Привозили книги иностранные дипломаты, торговцы, различные специалисты и ремесленники, нанятые русским правительством. И само правительство заказывало за рубежом книги и периодику.

Источник