фонд такие дела мошенничество
Сытое милосердие Мити Алешковского
Такие дела
Основатель и соучредитель одного из самых известных российских благотворительных фондов «Нужна помощь» Митя Алешковский оказался в центре скандала, переросшего из морального в финансовый. Рассерженные граждане уже грозятся прекратить жертвовать деньги фонду. Однако завершиться эта история может куда хуже – коллеги Алешковского сетуют, что скомпрометированной в итоге рискует оказаться вся отечественная система благотворительности.
Вначале, как водится, было слово. Весьма неосторожное. На своей странице в Facebook Алешковский поделился новостью: вместе с семьёй он отправился отдыхать в Грузию. А поскольку своей машины у него нет («Я нищеброд, и в кредит могу позволить себе разве что VW Polo», – кокетливо пояснил он), то для путешествия Алешковский взял в аренду кроссовер «Фольксваген Тигуан», заплатив за это 57 тыс. рублей.
Читатели страницы Алешковского удивлённо подняли бровь, обсуждая, уместно ли вываливать полста тысяч рублей за прокат машины и при этом называть себя нищебродом. Заодно кто-то поинтересовался, какая же зарплата у основателя благотворительного фонда – её, как выяснилось следом, Алешковский назначает себе сам. Однако в ответ тот не на шутку разозлился. «Думаю, что моя зарплата в пять раз меньше, чем зарплата руководителя коммерческой компании. И это несправедливо. И я вижу одной из своих важнейших задач ломать эту стигму, чтобы сотрудники всех некоммерческих организаций в стране могли получать достойную зарплату», – заявил он. В итоге в социальных сетях поднялась нешуточная буча. Одни поддерживали Алешковского, другие же задавали вопрос: должен ли руководитель благотворительного фонда получать как топ-менеджер нефтяной компании, если деньги на его зарплату берутся из пожертвований? Особо же ретивые пошли дальше, принявшись изучать структуру расходов организации Алешковского. После чего разговор перешёл в новую, куда более серьёзную плоскость: это что же, чуть ли не половину денег, присылаемых в качестве пожертвований, фонд тратит на собственное существование?
Из одного кармана в другой
Отчётность фонда «Нужна помощь» действительно выглядит занимательно. К примеру, взять хотя бы структуры расходов за ноябрь 2019 года. Всего поступило 25,7 млн рублей. Из них на обеспечение работы фонда ушло 1,6 миллиона. Это 6,5% от общей суммы, что более чем скромно – официально благотворительным организациям разрешается тратить на себя 20% от сборов. Однако знатоки филантропического закулисья поясняют: существует тысяча совершенно честных способов увеличить эту сумму втрое. Как? Например, начать списывать деньги на различные благотворительные программы. Организация Алешковского ведёт их десятками. Так вот, на реализацию программ в ноябре 2019 года ушло 17,8 млн рублей. Из них на пожертвования участникам программы – 15,1 млн. Кто же получил деньги? Смотрим по пунктам. Хоспис в Твери – 45 300 рублей. РакФонд – 32 700 рублей. 108 400 рублей направлено на помощь семьям с детьми с множественными нарушениями развития. 12 600 рублей – на выездную диагностику пороков сердца у детей Кемеровской области. Гораздо больше получил знаменитый Фонд Константина Хабенского, помогающий детям с заболеваниями мозга, – 1,3 млн рублей. А теперь смотрим последнюю строчку: 7,6 млн рублей, почти третью часть от общей суммы распределённых пожертвований, получили «Такие дела». В октябре они же получили 4,1 млн рублей, в сентябре – 5,6 миллиона.
Что такое «Такие дела»? Это ещё один проект Алешковского – сайт, на котором публикуются очерки о людях, которым нужна помощь. Берущие за душу публикации вызывают водопады слёз. Которые затем превращаются в пожертвования. Причём есть нюанс: согласно положениям оферты, организация имеет право тратить собранные деньги по своему усмотрению, а не только на помощь конкретной Тане, Кате или Мише. То есть всё выглядит так, что деньги из одного кармана переложили в другой, но юридически всё чисто, не подкопаешься. Вот только почему-то вспоминается бессмертная фраза мультяшной госпожи Беладонны, отправлявшей Фунтика собирать деньги якобы на строительство дома бездомным поросятам: «Каждая слезинка ребёнка – это золотая монета!»
На такое жонглирование смыслами внимание уже обращали не раз. «Я тут посмотрел отчётность фонда: 40 млн рублей в год тратится только на работу сайта «Такие дела». Ну то есть, например, в месяц фонду перевели 15 млн, на сайт ушло 9,84 млн рублей за два года на ведение сайта. Знают ли об этом жертвующие?» – изумлялся блогер под ником Рустем Адагамов. «Один наш волонтёр три года была уверена, что всё это время «Нужна помощь» («Такие дела») переводят нам её пожертвования, на которые она подписалась для фонда «Право матери». Каково же было её изумление, когда я ей сказала, что нет, мы – по решению «Нужна помощь» – больше ничего от них не получаем. Вопрос: куда шли все эти годы её пожертвования? Это риторический вопрос. Как писалось где-то на сайте НП в своё время, «на смежные по тематике проекты», – комментирует председатель правления фонда «Право матери» Вероника Марченко. Эмоции коллег Алешковского понятны: любой подобный скандал бьёт по всей сфере благотворительности. А основатель «Нужна помощь» попадать в них просто-таки мастак.
«Нужна помощь»? Нужна совесть!
Чего стоит история с отъёмом у Алешковского платиновой карты «Аэрофлота», выдаваемой за перелёты в бизнес-классе! А сколько раз восхищались талантом благотворителя делать деньги буквально из всего на свете: то решит взять гектар земли на Дальнем Востоке и майнить на нём криптовалюту, то начнёт рассуждать, как хорошо было бы найти в деревне голодных крестьян, выдать им мешок картошки для рассады, а с выращенного урожая забрать два.
Впрочем, так ли правильно будет называть его благотворителем? «Реальная благотворительность – это когда ты видишь нищего, достаёшь из кармана собственные, а не чужие деньги, а потом отдаёшь их нищему», – отмечал политолог Станислав Белковский. Детище же Алешковского вызывает искреннее изумление – фактически его организация занимается тем, что принимает пожертвования под раскрученную марку и личность самого «общественника Мити», распределяя полученные деньги по различным благотворительным фондам. Ну и не забывая о себе, конечно. Этакий «Убер» в сфере благотворительности.
Сам Алешковский искренне не видит в этом ничего плохого, приводя в качестве примера американского менеджера-фандрайзера Дэна Палотту. Его книгу «Неблаготворительность» Алешковский перевёл и издал несколько лет назад – надо полагать, также за средства фонда. Палотта учил, что руководители благотворительных организаций должны получать не меньше топ-менеджеров в бизнесе, а накладные расходы не стоит ограничивать вообще. Лишь бы был результат в сумме собранных средств. Этой стратегии Палотта и правда придерживался, но лишь до тех пор, пока не выяснилось, что половину сборов на борьбу с раком и СПИДом он тратит на себя. После этого американцы отвернулись от него, а крупные фонды перестали с ним сотрудничать. Вот и Алешковскому теперь пишут, казалось бы, очевидное: нельзя просить людей с окладами 15–20 тыс. пожертвовать 500 рублей на благотворительность, чтобы потом из их денег взять себе зарплату в сотни тысяч рублей. Здесь просто по умолчанию не может быть больших зарплат, какие бы ни приводились аргументы. Задача любого фонда милосердия – отправить как можно больше собранных средств на помощь людям и как можно меньше потратить на себя. Если, конечно, изначально создавать именно благотворительный фонд, а не кормушку для собственного благополучия.
Владимир Берхин, президент благотворительного фонда «Предание»
– Что касается последнего скандала с зарплатами руководителей фондов, то всё крайне просто: и скандал этот не нов, и лекарство от него известно. Если организация собирает пожертвования, то в их использовании не может быть никаких секретов. Ни в смысле сумм, ни в смысле контрагентов. Вообще никаких. И по части зарплат – тоже не может быть. И вот тогда можно будет говорить жертвователям: «Я считаю, что достоин именно такой зарплаты, если согласны, то жертвуйте». А до того, извините, это лукавство на грани обмана. И да, это нормальная практика в странах с более долгими традициями филантропии: в США, например, зарплаты менеджмента НКО публикуются. Мы публикуем зарплаты. И ни разу никто не прикопался к их размеру.
Справка
Дмитрий (Митя) Алешковский. Работал фотографом в различных СМИ. В 2013 году основал фонд «Нужна помощь», в 2015-м – сайт «Такие дела». Вошёл в список 75 самых уважаемых людей России по версии журнала «Эксперт», номинировался на премию «Человек года» журнала GQ. Стал лауреатом премии «Медиаменеджер России» в номинации «За создание уникального социально-информационного продукта». В 2018 году получил премию правительства РФ в области СМИ за создание нового формата по поддержке и развитию благотворительности в России.
Очень приличные деньги. Как история о насилии в «Таких делах» разочаровала жертвователей фонда
Скандал с публикацией о домашнем насилии на сайте издания «Такие дела» вновь привлёк внимание к системе пожертвований фонда «Нужна помощь», собирающем более сотни миллионов рублей в год, в том числе за счёт информационной поддержки «Таких дел». Читатели и представители медиасообщества ругали издание за разглашение личных данных, сознательный отказ от проверки фактов и предоставление площадки для сведения счетов в личном конфликте. Но представители фонда отвечали, что их материалы не должны отвечать журналистским стандартам, вызывая ещё больше критики. Medialeaks разбирался в истории и поговорил с руководителем фонда «Нужна помощь» Митей Алешковским.
О чём говорится в публикации «Таких дел»
Текст об отношениях Маши и Димы был опубликован на портале «Такие дела», связанном с благотворительным фондом «Нужна помощь» Мити Алешковского в понедельник, 24 июля. Уже с первых строк становится понятно, что редакция в этой истории поддерживает именно Диму, а его бывшую жену, имя которой даже не было изменено, описывает только в негативном ключе.
В материале рассказаны истории из семейной жизни пары, которые характеризуют Машу в целом как властную и агрессивную женщину, которая не способна себя контролировать и склонна к физическому насилию. При этом все они рассказаны со слов Димы, второй стороне объясниться не позволили.
Со слов героя публикации, причиной всех проблем в их отношениях было неуважение к нему жены, которая, в частности, не хотела поддерживать его увлечение гражданской активностью и требовала больше внимания уделять семье. Маша усыновила ребёнка Димы от предыдущего брака, но хотела и своих детей.
Из текста становится понятно, что проверкой пары на прочность как раз и стали попытки завести детей, которые оканчивались неудачами. Герой сам признаётся, что, когда у его жены после многих неудачных попыток забеременеть произошёл выкидыш, «Маша впала в депрессию, а Дима занялся гражданской активностью».
Участвовал в первых акциях «Синих ведёрок», ходил наблюдателем на выборы. Маше всё это не нравилось.
Дима, нисколько не смущаясь, раскрывает журналистам информацию о проблемах со здоровьем бывшей жены, рассказывает об измене, которую он совершил во время поездки в Красноярск для наблюдения за выборами.
После этого, по словам Димы, в отношениях пары и начались проблемы. Он утверждает, что бывшая жена облила ему ногу кипятком из-за «колкости» во время разговора, сломала ребро, «завела собаку, хотя Дима хотел кота», мучила разговорами об отношениях по ночам. После развода, в результате которого квартира досталась Диме, он также отсудил у Маши алименты на усыновлённого ей ребёнка.
Для меня это был вопрос принципа. Это какой-то мой способ защитить себя и, может, что-то ей показать. Она наняла адвоката, который в суде пытался доказать, что деньги мне нужны на то, чтобы не работать, а не на ребёнка, что я безответственный бездельник, который всю жизнь бегает с синим ведёрком на голове, а не зарабатывает деньги, как все нормальные люди, — так герой обосновывает своё решение.
И даже после этого автор материала описывает Машу в крайне негативном ключе, рассказывая о том, что она якобы публиковала посты с угрозами в соцсетях, по своей инициативе перестала общаться с ребёнком, при этом угрожая его «отобрать».
Первые месяцы спал с топором возле кровати. Я боялся, что она вернётся и что-то сделает. Даже когда сменил замки, всё равно продолжал бояться, и отчасти до сих пор её боюсь, — заключает Дима.
Текст заканчивается комментарием руководителя центра «Сёстры», помогающего жертвам насилия, Надежды Замотаевой. Она не комментирует детали истории, а высказывается о проблеме насилия женщин в отношении мужчин в целом, из чего можно сделать вывод, что и вопрос автора материала к ней, скорее всего, был очень общим.
Вторая сторона конфликта
Тем не менее, вторая сторона у истории есть и найти её было не так уж сложно. Ещё в апреле 2017 года Маша рассказывала о неудачном браке в своём блоге, причём этот пост был больше похож на крик души человека, который остался без жилья, без близких и не знает, что ему теперь делать. На просьбу Medialeaks прокомментировать историю Мария не ответила.
В целом обе стороны описывают одни и те же события — усыновление, измену, присуждение квартиры Диме, отсуженные алименты. Но объяснения этим поступкам даны разные. Если Дима настаивает на том, что причиной всех конфликтов стали унижения со стороны жены, то Маша обвиняет бывшего мужа в подлости и желании жить за чужой счёт, не работая.
Маша описывала их совместную жизнь так, что, скорее, её можно было назвать жертвой абьюза.
На следующий день он собрал вещи и ушёл ночевать к ней. Днём приходил спать и есть, вечером уходил к ней – когда она возвращалась с работы. Я не выдержала. Упаковала вещи и ребёнка, сняла квартиру и уехала. У меня случилась клиническая депрессия, и усугублять её регулярными появлениями главного триггера я просто не могла. Дальше была бы клиника неврозов, а я не могла себе этого позволить. Ведь ребёнок, по сути, оказался никому не нужен, кроме меня. А ему надо было ходить в школу, делать уроки, есть и так далее. Работу я потеряла, из бизнеса тоже пришлось выйти, потому что работать в тот момент не могла. Успевала управляться только с сыном — под афобазолом и новопасситом.
Она также писала, что не собиралась выносить эту историю в публичное пространство, пока не осталась без жилья и с обязательством выплачивать алименты.
Претензии читателей и журналистов
К публикации «Таких дел» возникли претензии как у читателей издания, так и у журналистского сообщества. Главная претензия была связана с тем, что материал и на сайте, и на страницах издания в соцсетях был подан в обвинительном ключе с целью спровоцировать скандал.
В центре «Сёстры» сообщили, что автор материала запросил только общий комментарий о насилии женщин в отношении мужчин. Использование названия организации для подтверждения чьей-либо правоты в семейном конфликте «Сёстры» назвали недопустимым.
Но от сотрудничества с фондом центр отказываться не планирует.
В комментариях к посту на фейсбуке стали появляться люди, которые представлялись знакомыми Марии, называли слова Димы клеветой и даже обещали подать в суд.
В комментариях появился сам герой публикации Дмитрий Зворыкин, и обсуждение окончательно скатилось к перемыванию костей участникам истории.
Главной ошибкой редакции «Таких дел» читатели считали то, что она полностью доверилась одной стороне конфликта и не проверила рассказанные ей факты.
Разгневанные читатели начали ставить единицы странице «Таких дел» в фейсбуке.
Редакция и глава фонда «Нужна помощь» Митя Алешковский заняли оборонительную позицию. На странице издания в фейсбуке был опубликован пост, в котором его представители хоть и извинились перед героями публикации, но заявили, что цель портала — дать слово тем, кто просит о помощи, поэтому материалы якобы не должны отвечать журналистским стандартам.
При этом обвинения и подозрения в адрес бывшей жены героя продолжились.
Мы предложили жене высказаться. Она поначалу согласилась, но анонимно (при этом оставила комментарии в фейсбуке под своим настоящим именем, что нам показалось не очень логичным). С нашей корреспонденткой она обсудила возможность интервью, но после этого говорить с ней отказалась, написав, что та явно одна из обожательниц её мужа (хотя автор текста первый и единственный раз видела Дмитрия во время интервью).
Издание заключило, что «мы не суд, мы не собираемся разбираться, кто прав, кто виноват». Но публикация такого заявления вызвала ещё больше критики — читатели пишут, что теперь непонятно, можно ли доверять хоть какой-то информации «Таких дел», если проверка фактов для редакции не имеет значения.
Фонд обвиняют в желании нажиться на скандальной истории, нарушающей все профессиональные стандарты и подставляющей одного из её героев.
В итоге вместо того, чтобы поднять действительно важную проблему насилия в семье, всё свелось к травле, пишут читатели.
Особо бурные споры с оскорблениями и переходом на личности разгорелись на странице редактора отдела специальных корреспондентов издания «Медуза» Александра Горбачёва. В отдельном посте он резюмировал претензии к редакции «Таких дел» с точки зрения журналистских стандартов.
Если бы это был, например, монолог, мне кажется, проблемы бы не было — монолог по своей жанровой структуре предполагает, что представлена точка зрения одного из участников ситуации. Но текст написан от третьего лица, как бы со стороны, как бы объективно, хотя целиком и полностью основан на одной точке зрения. И сколько бы Митя не писал, что текст никого не обвиняет, конечно, именно это он и делает. Это, в частности, выливается в комичные пассажи типа «Маша забрала собаку, которую завела в ультимативном порядке, хотя Дима хотел кота, и съехала» (это предложение имеет обвинительный смысл и не имеет дескриптивного). Интересно, кстати, что, как следует из материала, герои судились друг с другом и судятся сейчас, — но попытки посмотреть материалы дела тоже нет.
Горбачёв ссылается на посты Алешковского в фейсбуке (сейчас они удалены), в которых он подтверждал позицию, озвученную на странице «Таких дел», — текст не журналистский, поэтому с ним всё в порядке.
Кроме того, в ответ на мой вопрос, могу ли я как донор фонда «Нужна помощь» удостовериться в том, что мои деньги не будут оплачивать работу редакции, которая раз за разом занимается тем, что мне кажется дискредитацией журналистики (см. также историю с юбилеем Чернобыля и самарским регентом-секс-работницей). Митя в итоге написал мне «*** [мужской половой орган] во рту». Я так понял, что он обиделся на то, что я ему сообщил, что «Такие дела» «****** [полностью обнаглели]» (ну не знаю, мне кажется, это нормальная лексика для фейсбука).
В комментариях Митя Алешковский снова подтвердил, что не понимает, в чём проблема с публикацией.
В итоге обсуждение дошло до того, что Горбачёв сообщил о своём отказе поддерживать фонд в дальнейшем.
Издание «Такие дела» и раньше сталкивалось с критикой и обвинениями в недостаточной проверке изложенных в публикациях фактов. В конце 2016 года читатели и журналисты раскритиковали издание из-за статьи о регенте церковного хора, подрабатывавшей проституткой.
Medialeaks публиковал подробный разбор истории, претензии к «Таким делам» возникли из-за нереалистичного описания церковных реалий, правки фактов и сомнений в том, что героиня публикации действительно существовала. Тогда издание тоже настаивало на своей правоте.
Позиция фонда
Руководитель фонда «Нужна помощь» Митя Алешковский в комментарии Medialeaks заявил, что упоминание реальных имён и медицинских историй проблемой не считает.
Информацию об ЭКО Мария сама написала несколько месяцев назад в своём ЖЖ. Почему вы считаете, что мы какую-то этическую норму нарушили, если эта женщина сама об этом рассказывает на весь свет? В чём к нам претензия? Мы не называем её имени, никаким образом не связываем эту историю с ней юридически — в чём претензия? Мы дали имя Дмитрия и по его просьбе показали его лицо, после чего он — не мы выдумали и рассказали, а он — рассказал нам какую-то историю. И эта история не является секретом, потому что она давно опубликована и каждый желающий может найти этот ЖЖ и прочитать.
Возмущение знакомых Марии Алешковский назвал необоснованным «нашествием», он предлагает женщине отвечать на уже случившийся и разошедшийся в интернете выпад.
Вот вопрос в том, что люди, которые дружат с женой Дмитрия Марией, устроили в фейсбуке нашествие и сообщают о том, что он плохой и в статье написана ложь. Да, такое присутствует. Но юридически я не знаю, кто из них прав, и знать не хочу.
По его словам, контакты Дмитрия изданию «Такие дела» передали сотрудники центра «Сёстры». Сам Дмитрий рассказал Medialeaks, что его связали с журналистами психологи, с которыми он общался. Были ли они связаны с «Сёстрами», он не знает.
Мне предложили это мои знакомые психологи, они связали меня с «Такими делами». Не знаю, чья именно это была инициатива, издания или психологов — просто мой знакомый психолог организовал интервью. Про центр «Сёстры» не знаю — я работаю с конкретными психологами, которые мне всё это время помогают, а вот центр… Возможно, они в него входят — людям свойственно объединяться в организации.
При этом он признался, что не жалеет о том, что вынес историю в публичное пространство. Мария не ответила на просьбу прокомментировать ситуацию.
«Это не принесло бы ни одного рубля»
Под каждой статьёй на страницах издания есть кнопка для перевода пожертвований, и эти публикации помогают фонду собирать деньги на проекты. Алешковский не считает, что наличие позиции второй стороны в материале о домашнем насилии положительно сказалось бы на успешности статьи и сборов.
Безусловно, это бы никаким образом не изменило ситуацию в лучшую сторону. Это в принципе невозможно, это не принесло бы ни одного рубля.
В январе 2017 года фонд «Нужна помощь» отчитался о своих расходах и основной статьёй доходов назвал регулярные пожертвования. В штате проекта работают 36 человек, 22 из них — в редакции «Таких дел». Их совокупная зарплата составляла 2 339 149 рублей в месяц (или около 65 тысяч в среднем на человека). На офис, интернет, свет и воду тратилось около 467 тысяч рублей. Ещё одна существенная часть расходов — командировки.
Есть ещё одна наиважнейшая статья расходов — командировки. За год наши сотрудники совершили 147 перелётов и железнодорожных переездов. В среднем за месяц наши сотрудники и внештатники совершают 12 перелётов. Да-да! Наши проекты расположены по всей России, а так как мы должны гарантировать сохранность и эффективность ваших пожертвований, мы должны лично проверять каждый проект.
При этом, судя по отчёту, размеры редакции действительно впечатляют. Помимо 22 штатных сотрудников у «Таких дел» есть 504 внештатника, которым в среднем в месяц выплачивается 885 881 рублей.
Система распределения расходов фонда не раз вызывала вопросы у Евгении Альбац, руководившей недавно закрывшимся изданием The New Times.
Альбац регулярно поднимает вопрос уровня зарплат сотрудников благотворительных фондов, в декабре 2016 года она обсуждала эту проблему в прямом эфире на радио «Эхо Москвы» с управляющим партнёром First Nation Societe Bancaire Яном Яновским и членом совета директоров Росгосстраха Гором Нахапетяном, сотрудничающими с различными благотворительными фондами.
Сам Алешковский ещё в 2014 году говорил, что зарплаты руководителей благотворительных фондов не должны ставить под сомнение их деятельность.
В июле 2017 года Митя Алешковский стал лауреатом премии «Медиа-менеджер России» в номинации «Социальная ответственность медиабизнеса».
Дополнение: после публикации интервью с Марией в Cosmopolitan статью о домашнем насилии удалили с портала «Такие дела». Вместо неё появилась заглушка с комментарием от редакции, в котором признавалось, что текст содержал одностороннюю и непроверенную информацию. При этом Мария отметила в своём интервью, что журналисты «Таких дел» не связывались с ней до публикации статьи, а после её выхода она лично звонила Алешковскому с просьбой удалить или отредактировать материал, но эти просьбы не были выполнены.