философствовать значит сомневаться автор
Философия философии
В очень популярной, доступной форме известный норвежский философ Л. Свендсен дает свое оригинальное видение того, что же такое философия. Наука о мудрости – такое определение предлагает автор. Философствовать – значит подвергать сомнению свое понимание себя. Ведь философия – не просто поиск мудрости, внешней по отношению к нам, это неизбежность встречи с собственным невежеством, это необходимость задавать себе неудобные вопросы, сомневаться во всем, что ты знаешь и чем являешься. Этот глубоко личный аспект философии проходит путеводной нитью через всю книгу. Опираясь на западную философскую традицию, автор рассказывает об основах философии, о взаимосвязях философии и литературы, науки, о доминирующих ныне школах аналитической и континентальной философии, о прошлом и будущем философии, которую он считает бессмертной…
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Философия философии предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Lars Fr. H. Svendsen
© Е. Воробьева, перевод, 2017
© Г. Ваншенкина, оформление, 2017
Что же такое философия. Философия стремилась постичь бытие… Но стану ли я счастливее, если постигну его. И что это на самом деле значит: постичь бытие. Что значит постичь этот вот стол? — Я крепко ухватился за столешницу и потряс ее. — Что это, черт побери, означает! — Я не могу постичь ничего, кроме собственных мыслей!…
Ханс Егер, Из жизни богемы Христиании (1885)
Философствовать — значит подвергать сомнению понимание себя. Ведь философия не просто поиск мудрости, внешней по отношению к нам, это неизбежность встречи с собственным невежеством, это необходимость задавать себе неудобные вопросы, сомневаться во всем, что ты знаешь и чем являешься. Этот глубоко личный аспект философии будет служить нам путеводной нитью через всю книгу.
Я думаю, важно не забывать о причинах, по которым мы начинаем заниматься чем бы то ни было, и в том числе философией. Большинство людей приходят к изучению философии, столкнувшись с теми или иными экзистенциальными проблемами. Так было и со мной. Я был весьма растерянным подростком, которому недоставало ориентиров в этой жизни, и надеялся, что философия мне поможет. В ходе изучения моя растерянность не уменьшилась, скорее, даже наоборот, — но я втянулся в сам процесс. По неведомым причинам поиск решения философских проблем приносил мне ни с чем не сравнимое наслаждение.
Несколько лет спустя я уже зарабатывал свой хлеб философией. Но при этом я утратил кое-что важное. Постепенно философия стала приносить мне все меньше радости, превращаясь в такую же работу, как любое другое занятие. Философия стала скучной. И тут меня осенило, что проблема не в самой философии, а в том, как я над ней работаю. Я стал профессиональным философом, и этим определялись методы моей работы. Поэтому, завершив работу над докторской диссертацией, я решил оставить профессиональную философию и попытаться вернуть радость. Я решил написать книгу о преследовавшей меня скуке и, таким образом, применить философию к собственной жизни в надежде, что это покажется интересным и другим людям. Работа над книгой реабилитировала философию в моих глазах: я вспомнил об экзистенциальных предпосылках, побудивших меня выбрать эту область знаний десять лет назад.
Получая профессиональное образование, легко потерять из виду исходную причину, по которой мы вообще обратились к философии. В итоге мы превращаемся в специалистов по философии, которая никак не связана с реальным опытом, в которой нет жизни, которая занимается лишь более или менее абстрактным обсуждением проблем, интересных только узкому кругу. Эта книга выросла из идеи, что философия имеет общечеловеческое значение, и для того, чтобы оставаться актуальной в наши дни, философия должна обратиться к людям.
Когда мне предложили написать книгу о том, что такое философия, я сразу загорелся этой идеей. Над этим вопросом так или иначе размышлял каждый философ, и, скорее всего, многие хотели бы рано или поздно написать об этом. Вероятно, к подобной задаче следует подступаться, лишь имея за плечами долгие годы занятий философией. С другой стороны, в основе всякой философской деятельности, независимо от того, на какой стадии развития мы находимся, лежит тот или иной взгляд на саму сущность этой науки, и попытка изложить этот взгляд довольно очевидный шаг. Когда мне поставили условие, что книга должна иметь объем около ста страниц и быть довольно доступной по содержанию, я призадумался. Возможно ли осветить эту тему должным образом, оставаясь в заданных границах?
Эта книга не расскажет вам об истории философии от античности до наших дней, хотя некоторые отсылки к истории философии в ней, безусловно, присутствуют. Она также не является общим введением в философию, поскольку для этого пришлось бы довольно глубоко осветить в ней различные дисциплины в рамках философии — к примеру, метафизику, теорию науки, этику, эстетику и логику. Отдать должное всем этим разделам в заданных мне границах было бы просто невозможно. Скорее, «Философия философии» — это попытка достаточно сжато и доступно объяснить, что такое философия вообще и каковы ее аспекты. Отвечая на вопрос, что такое философия и какой она должна быть, я ни в коем случае не претендую на объективность. Любая метафилософия — теория о сущности философии, ее цели и возможностях — создается под влиянием определенных философских воззрений автора.
Невозможно изложить все существующие взгляды на философию в рамках одной книги, и я решил ограничиться западной философской традицией. Гегель пишет, что истоки «настоящей» философии лежат в античности. Таким образом, он исключает из спектра философских учений труды индийских мыслителей, относя их скорее к религии. Уязвимость подобной позиции состоит в том, что и в западной традиции граница между философией и религией не всегда была четкой. Вместе с тем Гегель по-своему прав. Понятие «философия» имеет греческое происхождение, и изначально оно использовалось для обозначения только одной философской традиции, сложившейся в Древней Греции. Существуют и другие философские традиции, которые роднит с западной философией стремление к обретению мудрости, но на страницах данной книги я не буду обсуждать взаимоотношения между западной и восточной философией, равно как и вопрос о том, правомерно ли применять термин «философия» за пределами западной традиции. Даже в пределах «западной философии» существует бесчисленное количество различных учений, развивающихся параллельно, сближающихся, пересекающихся и вновь расходящихся в своем развитии. Но в силу того что все они исторически происходят из античной философии, они оказываются достаточно близки, чтобы можно было отнести их к одной традиции.
Кроме того, в настоящей книге вы не найдете истории развития понятийного аппарата философии от античных времен до наших дней. И хотя я нередко буду ссылаться на различные источники по истории философии, основной акцент я делаю на современном состоянии философской науки. Тем не менее, очевидно что для ясного понимания того, чем философия является и должна являться сегодня, необходимо понимать также и то, чем она являлась прежде, поскольку в истории философии можно найти множество альтернатив сегодняшним философским методам.
И хотя я старался сделать книгу как можно более доступной, мне не удалось полностью избежать применения специальной терминологии. Пожалуй, такая книга должна служить в первую очередь картой философского ландшафта. Как и любая другая, эта карта содержит множество названий. Тому, кто немного знаком с философией — в особенности новейшей философией — большинство этих названий будут знакомы. Для прочих читателей я привожу ссылки на философские энциклопедии.
Ограниченный объем книги не позволяет подробно рассказать обо всех философских школах и традициях — франкфуртской, кембриджской и оксфордской школах, но одна из глав посвящена различию между аналитической и континентальной философией, поскольку это различие сыграло — и до сих пор играет — решающую роль в развитии современной академической философии. И хотя эта книга написана норвежским автором, в ней вы не найдете описания воззрений норвежских философов, в первую очередь потому, что отдельной философской традиции, которая бы коренным образом повлияла на понимание того, что есть философия, в Норвегии не существует. Точно так же не существует и отдельной истории норвежской философии. Нельзя сказать, чтобы Норвегия особенно выделялась на карте современного философского ландшафта, о чем мы говорили выше. Пожалуй, самой любопытной чертой норвежской философии является необыкновенно большое число профессиональных философов, что, в свою очередь, объясняется потребностью в большом количестве преподавателей для подготовки студентов к обязательному экзамену по философии, который сдают в бакалавриате и магистратуре.
В главе 1 я даю краткое изложение различных вариантов ответа на вопрос «Что такое философия?», после чего пытаюсь поразмышлять о том, почему мы начинаем заниматься философией и на каких основах покоится философская наука (глава 2). Затем я останавливаюсь на взаимоотношениях между философией и наукой (глава 3), литературой (глава 4) и историей философии (глава 5). В следующем разделе (глава 6) я рассказываю о расколе между аналитической и континентальной философией, сильно повлиявшем на современную философскую традицию. Таким образом, в первых шести главах я постепенно описываю инвентарь, которым пользуется философская наука. В оставшихся главах, которые с одной стороны более нормативны, а с другой — более субъективны, я рассказываю о том, какой должна быть современная философия с моей точки зрения. В главе 7 я обосновываю метафилософскую позицию, которую можно назвать прагматическим плюрализмом или перспективизмом. Затем я привожу аргументы за то, что философия снова должна стать любомудрием (глава 8), и показываю, в чем именно деятельность профессионального философа не соответствует этому идеалу (глава 9). И наконец, я объясняю, почему философия будет существовать всегда (глава 10).
Работая над этой книгой, я, как и всегда, получал ценные комментарии от друзей и коллег. Я многим обязан Анне Гранберг, Эйвинну Раббосу, Ингрид Углевик, Кнуту Оготнесу и Кнуту Олаву Омосу.
Философствовать значит сомневаться автор
ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
Глава III
ОБЫЧАЙ ОСТРОВА КЕИ 1
Если философствовать, как утверждают философы, значит сомневаться, то с тем большим основанием заниматься пустяками и фантазировать, как поступаю я, тоже должно означать сомнение. Ученикам подобает спрашивать и спорить, а наставникам решать. Мой наставник это авторитет божьей воли, которому подчиняются без спора и который выше всех пустых человеческих измышлений.
Ubique mors est: optime hac cavit deus;
Eripere vitam, nemo non homini potest;
At nemo mortem: mille ad hanc aditus patent.
Всюду смерть: с этим бог распорядился наилучшим образом;
всякий может лишить человека жизни, но никто не может отнять
у него смерти: тысячи путей ведут к ней 8 (лат.).
Поддаваться страданиям значит выказывать слабость, но давать им пищу безумие.
Стоики утверждают, что для мудреца жить по велениям природы значит вовремя отказаться от жизни, хоть бы он и был в цвете сил; для глупца же естественно цепляться за жизнь, хотя бы он и был несчастлив, лишь бы он в большинстве вещей сообразовался, как они говорят, с природой.
Подобно тому, как я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что мне принадлежит, или сам беру у себя кошелек, и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни.
Гегесий 10 говорил, что все, что касается нашей смерти или нашей жизни, должно зависеть от нас.
Однако далеко не все в этом вопросе единодушны. Многие полагают, что мы не вправе покидать крепость этого мира без явного веления того, кто поместил нас в ней; что лишь от бога, который послал нас в мир не только ради нас самих, но ради его славы и служения ближнему, зависит дать нам волю, когда он того захочет, и не нам принадлежит этот выбор; мы рождены, говорят они, не только для себя, но и для нашего отечества; в интересах общества законы требуют от нас отчета в наших действиях и судят нас за самоубийство, иначе говоря, за отказ от выполнения наших обязанностей нам полагается наказание и на том и на этом свете:
Proxima deinde tenent moesti loca, qui sibi letum
Insontes peperere manu, lucemque perosi
Proiecere animas.
Больше стойкости в том, чтобы жить с цепью, которою мы скованы, чем разорвать ее, и Регул 13 является более убедительным примером твердости, чем Катон. Только неблагоразумие и нетерпение побуждают нас ускорять приход смерти. Никакие злоключения не могут заставить подлинную добродетель повернуться к жизни спиной; даже в горе и страдании она ищет своей пищи. Угрозы тиранов, костры и палачи только придают ей духу и укрепляют ее:
Duris ut ilex tonsa bipennibus
Nigrae feraci frondis in Algido,
Per damna, per caedes, ab ipso
Ducit opes animumque ferro.
Так и дуб, что растет в густых лесах
на Алгиде: его подрубают злой секирой,
а он, несмотря на раны и удары, закаляется
от нанесенных ударов и черпает в них силу 14 (лат.).
Или, как говорит другой поэт,
Non est, ut putas, virtus, pater,
Timere vitam, sed malis ingentibus
Obstare, nec se vertere ac retro dare.
Доблесть не в том, как ты полагаешь, отец,
чтобы бояться жизни, а в том, чтобы уметь противостоять
большому несчастью, не отвернуть и не отступить перед ним 15 (лат.).
Rebus in adversis facile est contemnere mortem
Fortius ille facit qui miser esse potest.
В бедствиях легко не бояться смерти,
но гораздо больше мужества проявляет тот,
кто умеет быть несчастным 16 (лат.)
Спрятаться в яме под плотной крышкой гроба, чтобы избежать ударов судьбы, таков удел трусости, а не добродетели. Добродетель не прерывает своего пути, какая бы гроза над нею ни бушевала:
Si fractus illabatur orbis
Inpavidum ferlent ruinae.
Пусть рушится распавшийся мир:
его обломки поразят бесстрашного 17 (лат.).
Нередко стремление избежать других бедствий толкает нас к смерти; иногда же опасение смерти приводит к тому, что мы сами бежим ей навстречу
Hic, rogo, non furor est, ne moriare mori.
Разве не безумие спрашиваю я вас умереть от страха смерти? 18 (лат.).
подобно тем, кто из страха перед пропастью сами бросаются в нее:
multos in summa pericula misit
Venturi timor ipse mali; fortissimus ille est,
Qui promptus metuenda pati, si cominus instent,
Et differre potest.
Самый страх перед возможной бедой
ставил многих людей в очень опасные положения;
но храбрейшим является тот, кто легко переносит опасности,
если они непосредственно угрожают, и умеет избежать их 19 (лат.).
Usque adeo, mortis formidine, vitae
Percipit humanos odium, lucisque videndae,
Ut sibi consciscant maerenti pectore letum
Obliti fontem curarum hune esse timorem.
Из-за страха перед смертью людей охватывает
такое отвращение к жизни и дневному свету, что они
в тоске душевной лишают себя жизни, забывая,
что источником их терзаний был именно этот страх 20 (лат.).
Платон в своих «Законах» 21 предписывает позорные похороны для того, кто лишил жизни и всего предназначенного ему судьбой своего самого близкого и больше чем друга, то есть самого себя, и сделал это не по общественному приговору и не по причине какой-либо печальной и неизбежной случайности и не из-за невыносимого стыда, а исключительно по трусости и слабости, то есть из малодушия. Презрение к жизни нелепое чувство, ибо в конечном счете она все, что у нас есть, она все наше бытие. Те существа, жизнь которых богаче и лучше нашей, могут осуждать наше бытие, но неестественно, чтобы мы презирали сами себя и пренебрегали собой; ненавидеть и презирать самого себя это какой-то особый недуг, не встречающийся ни у какого другого создания. Это такая же нелепость, как и наше желание не быть тем, что мы есть. Следствие такого желания не может быть нами оценено, не говоря уже о том, что оно само по себе противоречит и уничтожает себя. Тот, кто хочет из человека превратиться в ангела, ничего не достигнет, ничего не выиграет, ибо раз он перестает существовать, то кто же за него порадуется и ощутит это улучшение?
Debet enim misere cui forte aegreque futurum est,
Ipse quoque esse in eo tum tempore, cum male possit
Accidere.
Тот, кому будущее представляется тяжелым и мучительным,
еще должен быть в живых тогда, когда эти невзгоды могут
обрушиться 22 (лат.).
Спокойствие, отсутствие страданий, невозмутимость духа, избавление от зол этой жизни, обретаемые нами ценою смерти, нам ни к чему. Незачем избегать войны тому, кто не в состоянии наслаждаться миром, и тот, кто не может вкушать покой, напрасно бежит страданий.
Кроме того, в судьбе человеческой бывает иной раз столько внезапных перемен, что трудно судить, в какой мере мы правы, полагая, будто не остается больше никакой надежды:
Sperat et in saeva victus gladiator arena
Sit licet infesto pollice turba minax.
И побежденный в жестоком бою гладиатор надеется,
хотя толпа, угрожая, требует его смерти 27 (лат.).
Multa dies variusque labor mutabilis aevi
Rettulit in melius; multo alterna revisens
Lusit, et in solido rursus fortuna locavit.
Нередко время и разнообразные труды переменчивого века
улучшают положение дел; изменчивая фортуна, снова посещая людей,
многих обманула, а затем снова укрепила 31 (лат.)
Александр осаждал какой-то город в Индии. Жители, доведенные до крайности, твердо решили лишить его радости победы; они подожгли город и вместе с ним все погибли в пламени, презрев великодушие победителя. Началось новое сражение: враги дрались за то, чтобы их спасти, а жители за возможность покончить с собой, причем прилагали к этому такие же усилия, какие люди обычно делают, чтобы спасти свою жизнь.
В смерти вышеназванного епископа больше благородного порыва, нежели рассудка, так как он был отчасти увлечен пылом сражения.
В некоторых странах государственная власть вмешивалась и пыталась установить, в каких случаях правомерно и допустимо добровольно лишать себя жизни. В прежние времена в нашем Марселе хранился запас цикуты, заготовленный на государственный счет и доступный всем, кто захотел бы укоротить свой век, но при условии, что причины самоубийства должны были быть одобрены советом шестисот, то есть сенатом; наложить на себя руки можно было только с разрешения магистрата и в узаконенных случаях.
По-моему, невыносимые боли и опасения худшей смерти являются вполне оправданными побуждениями к самоубийству.
ОГЛАВЛЕHИЕ >>> Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)
Этот афоризм принадлежит тому, который в списке знаменитостей третий.
Он французский философ, автор знаменитого труда «Опыты» Мишель МОНТЕНЬ.
Жил и творил Монтень в эпоху Возрождения.
Очень ценна его мысль о том, когда неизвестны причины явления его выдают за чудо.
Правильным ответом на этот вопрос является вариант С) Мишель Монтень. В его научно- философском труде «Опыты», который автор написал в 1580 году, можно найти строки, подтверждающие это. Информация из второго тома произведения:
Мудрецы по-разному трактуют процесс философствования, например, Цицерон считал этот процесс своеобразным «приготовлением к смерти», другие философы с ним не соглашались и выдвигали свои «версии».
На мой не очень просвещённый взгляд, философствовать и означает размышлять и думать. А думать и размышлять значит всё время сомневаться.
Ответ: С. Мишель де Монтень.
Такую цитату можно найти у известного французского философа Мишеля Монтеня, который справедливо полагал, что человек который размышляет должен подвергать сомнению различные выводы, основанные на умозрительных заключениях, то есть философские идеи. Верный ответ С.
Исходя из вышесказанного, обозначаем правильный ответ: «С) М. Монтень».
В вопросе приведена фраза очень известного философа-скептика, создавшего великолепный труд, под названием » Опыты «, Мишеля Монтеня. Труды Монтеня оказали сильное влияние на развитие культуры во всей Европе.
На картинке этого вопроса изображен театр «Олимпико», расположенный итальянском городе Виченце.
Спроектирован этот театр был великим архитектором Андреа Палладио в шестнадцатом веке. Поэтому выбираем последний вариант ответа, вариант D.
Театр Олимпико включен ЮНЕСКО в список Всемирного наследия.
Несмотря на то, что понятия «космос», «галактика» и «город» известны с древности и сами по себе с некоей философской точки зрения могут быть притянуты к учению о существовании божественного (за исключением впрочем, города), речь не о них.
Учение Джордано Бруно называет «богом в вещах» природу. Он известен как один из первых философов, озвучивших идеи пантеизма.
В данном вопросе речь идёт о произведении Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». На острове Руах питались одним только ветром. Правильным ответом на вопрос викторины будет вариант А) Ветром. Вот цитата из самого произведения:
особенность этого вида весов в том, что из конструкция позволяет взвешивать не только те или иные тела в воздушной среде, но и в водной (либо в другой жидкости).
ГИДРОСТАТИЧЕСКИЕ ВЕСЫ (ответ «А») позволяют определить плотность жидкого или твёрдого тела, а также их удельный вес.
Конструкция весов, придуманных Галилео Галилеем, на рисунке ниже:
МОНТЕНЬ
Полезное
Смотреть что такое «МОНТЕНЬ» в других словарях:
Монтень — Монтень, Мишель Эйкем де Мишель де Монтень Michel de Montaigne Монтень в воротничке Имя при рождении: Мишель Эйкем де Монтень … Википедия
МОНТЕНЬ — (Montaigne) Мишель Эйкем де (1533 1592) французский мыслитель, юрист, политик. Из купеческой семьи; родовое имя Эйкем. Первый в семье носитель дворянского имени (по названию приобретенной в 15 в. прадедом М. сеньории Монтень). Изучал философию в… … История Философии: Энциклопедия
Монтень — (Montaigne) Монтень (Montaigne) Мишель де (1533 1592) Французский писатель, политический деятель, философ, отличавшийся скептицизмом и стоицизмом. Среди произведений книга эссе Опыты (1580 1588). Афоризмы, цитаты • Наружность мужчины служит… … Сводная энциклопедия афоризмов
Монтень — (Мишель Montaigne) один из величайших французских писателей(1533 1592), родился в своем родовом замке Монтене, близ Бордо. Отецего, человек богатый и классически образованный, хотел дать и сынухорошее классическое образование. В виду нежного… … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона
МОНТЕНЬ — (Montaigne) Мишель де (1533 92), французский философ гуманист. Эссеистские (по типу изложения и способу философствования) Опыты (1580 88) направлены против схоластики и морально философского догматизма, отмечены своеобразным скептическим… … Современная энциклопедия
Монтень — (Montaigne) Мишель де (1553 1592). Французский философ гуманист. Книга эссе Опыты (1580 1588), отмеченная вольнодумством и своеобразным скептическим гуманизмом, направлена против схоластики и догматизма; обращаясь к конкретным историческим фактам … 1000 биографий
Монтень — (Montaigne) Мишель де (28.2.1533, замок Монтень, близ Бордо, 13.9.1592, там же), французский философ и писатель. Родился в семье потомка гасконских буржуа, ставших дворянами. Получил домашнее классическое образование, окончил коллеж,… … Большая советская энциклопедия
МОНТЕНЬ — (Montaigne) Мишель Эйкем де (28.2.1533, замок Монтень, близ Бордо, 13.9.1592, там же), франц. философ эпохи Возрождения. По отцовской линии происходил из купеч. семьи Эйкемов, получившей дворянство в кон. 15 в. После основат. домашнего… … Российская педагогическая энциклопедия
Монтень — Мишель де (1533–1592), франц. философ, продолжатель традиций античных скептиков. С позиций скептицизма этот один из крупнейших представителей франц. Возрождения выступал против схоластики, религиозного фанатизма, резко критиковал… … Словарь античности