философия в медицине зачем
Философия в медицине зачем
Дорогие коллеги!
Нужна ли врачу философия? Может, лучше убрать этот предмет из числа обязательных дисциплин медицинского вуза? Эти вопросы нередко можно услышать в студенческой среде, от врачей и даже профессоров.
Философия в медицине — это нечто малозначимое и одновременно очень существенное. Эти два мнения каким-то удивительным образом уживаются вместе. С одной стороны, большой объем текущей работы формирует у врача определенный стереотип поведения и ему вряд ли понадобится философия. Такой доктор самый массовый, он достаточно профессионален и это большая ценность, которую не стоит огульно осуждать. Однако есть и другие врачи, которых не удовлетворяют стандартные решения, стремящиеся осмыслить и приумножить полученные знания. Совсем не обязательно это ученые. Их отличительный признак — направленность на союз медицины и философии. Именно о таком враче Гиппократ говорил: «Врач-философ равен богу».
Главное для философии — категория «целое». Это наше знание разделено на физику, химию, медицину и другие науки, тогда как окружающая реальность едина. Творчески мыслящий врач стремится расширить горизонты достигнутого, проникнуть в глубины неизвестного, а значит — выйти за пределы частного и приблизится к целому. Или, как сказал Б. Пастернак: «Во всем мне хочется дойти /До самой сути. /В работе, в поисках пути, /В сердечной смуте. /До сущности протекших дней, /До их причины, /До оснований, до корней, /До сердцевины». Что такое болезнь? Каковы механизмы ее развития? Как взаимодействуют душа и тело? Почему мы лечим все лучше, а люди болеют все больше? Постигая тайный смысл вещей, событий, явлений врач становится философом. Но философия нужна не только врачу, она нужна медицине. Уйдет философское начало — оскудеет и перестанет «родить медицинская земля».
Медицинское сообщество включает в себя большую часть врачей-профессионалов и значительно меньшую — врачей-философов. Для того, чтобы медицина нормально развивалась, необходима определенная пропорция тех и других, возможно тысяча первых на одного второго. Больше не надо — работать будет некому, но и меньше нельзя — медицина деградирует. Отсюда задача гуманитарного образования в медицинском вузе — создание такой системы обучения, которая могла бы способствовать рождению врача-мыслителя. Кстати, отечественная высшая школа всегда тяготела к фундаментальности и предоставлению необходимой для специалиста части знания в свете, казалось бы, не вполне нужного целого.
Следуя принципу «минимального избытка» (чтобы получить некий минимальный результат, необходимо приложить избыточные усилия), гуманитарными знаниями нужно усиленно «облучать» всех будущих медиков, так как навстречу силам развития разума всегда встают мощные противосилы сопротивления инерции сознания. Вследствие этого, даже такое воздействие сможет «на выходе» дать лишь минимум творчески мыслящих специалистов, которые обеспечат здоровое состояние всего медицинского организма. Стоит ослабить это воздействие — и «соль медицинской земли» ослабеет, после чего рано или поздно пострадает профессионализм врача. И это вполне возможно — на гуманитарные дисциплины в вузах ведется активное наступление.
Теперь курс философии похож на «шведский стол», откуда каждый может взять все, что ему по вкусу — одна философская система считает так, другая — иначе, а что правильно, выбирайте сами. Такой подход, казалось бы, стимулирует к самостоятельному принятию решений, однако все ограничивается лишь перечислением теорий, взглядов, концепций и требованием их запомнить. Высшей школе не хватает методологии развития системного мышления у будущих врачей. До сих пор главный принцип обучения — «запомни и воспроизведи». Эту проблему невозможно решить без философии (В. И. Моисеев, 2007).
В настоящее время связь между медициной и философией отсутствует. Эпоха плодотворного союза миновала, сейчас в этой сфере застой и запустение. Философы не хотят заниматься методологическими проблемами медицины, поскольку престижными стали совсем другие области, врачи не интересуются философией, так как усилились прагматичные тенденции в здравоохранении. Тем самым под угрозу ставится не только развитие медицинской науки, но и медицины в целом. С ослаблением философской «ауры», как с разрушением тонкого озонового слоя Земли, растёт опасность «экологической» катастрофы в здравоохранении. Врачей-специалистов много, но где тот Врач, который мог бы нас вылечить? Как-то незаметно от медиков уже перестали требовать лечения, необходимы разного рода высокотехнологичные услуги, а лечится пациент зачастую сам на свой страх и риск, откладывая как можно дольше визит к врачу. Печальная перспектива медицины, которая все больше становится сферой бизнеса. Такой медицине философия не нужна. Но нужна ли такая медицина?
Зам. главного редактора
профессор Ю. К. Абаев
Автор(ы): Ю. К. Абаев
Медучреждение: Редакция журнала «Здравоохранение», Минск, Беларусь
История взаимоотношений философии и медицины
Медицина и философия, как отдельные науки, нуждались во взаимосвязи, сформулированной еще Гиппократом: «Врач-философ подобен Богу» и его коллегой мудрецом Демокритом, писавшим: «…врачебное искусство исцеляет болезни тела, а философия освобождает душу от страстей». Французский мыслитель эпохи возрождения Мишель де Монтень писал: «Душа, которая вместила в себя философию, не способна не заразить своим здоровьем и тело».
В далеком прошлом медицина выделялась как высокопрофессиональный обособленный труд. Не являясь пока теорией в науке, была философской в миропонимании врачей, где выбор полагался на этику. В силу этого идеологическое воззрение неделимо взаимодействует с этическим и ценностным смыслами врачебной науки, врач и философ совмещались в едином лице. Так считал Цельс – врач Древнего Рима: «Сначала медицинская наука считалась частью философии». Исламские университеты Андалузии в средние века имели объединенные курсы мудрости (химка), сочетающие в себе философию и врачевание.
Единство философии и медицины на этом этапе находилось в теоретическом отношении. Эпикур представлял счастье, стоики – достоинство, киники – свободу, не потеряв собственного значения, как и этических принципов врачебной деятельности, сформулированных в Клятве Гиппократа. Естественнонаучные воззрения античности в наше время обусловлены историческим интересом, но этические соображения все еще актуальны.
Связь науки о разуме с лекарской практикой обнаруживается в положениях о том, что:
Античные писания Ассирии и Вавилонии внесли в наш мир соображения о происхождении болезней, соответствовавшие существующему мировоззрению, в основу которых вошли 3 мотива для возникновения болезней:
Согласно чему, врачевание состояло из:
Мнения о болезнях в целом, базировались на существующем общем мировоззрении, под влиянием которого, формировался образец возникновения болезней. Магико-анимистическая модель возникла наряду с мировоззрением о мифологии, зафиксированная в первых письменных источниках, дошедших до нас. Именно в этот момент времени появляется отображение и символ врачевания – Нингишзида – Бог медицины в облике змеи, опутывающей жезл и внимательно следящей за действиями врача. Данный жезл являлся подобием удостоверения, подтверждающим мастерство лечащего врача, носившего жезл с собой, при посещении больных.
Узкопрактический базис медицины создавался с древних времен, но освобождение от умозрительных концепций в теории появилось позднее, чем в естествознании. Появление было медленнее и в мягких конфигурациях, что было вызвано близостью врачевания и философии, родством их объекта и своего рода взаимодополняемостью. Данный процесс не завершен, так как теория продолжает формироваться. Медицина, аналогично науке, имеет три аспекта:
Медицинская философия как наука
Взаимосвязанность наблюдалась в медицинской философии, как в единичной научной работе. Изолированная наука в сфере медицины, изучающая законы бытия, морали и знания, сознательную сторону, ее функции в общественном развитии и сфере социума. Медицинская философия объединяет в порядок принципы о значении деятельности индивида, как отдельной личности, так и целых народов, о занимаемом лечении, в жизни общества, месте.
Основным моментом в изучении данной науки являлись этические и моральные отношения врача, и пациента, а также разумность действий врача в виду религиозных и исторических миропониманий различных культур. В античности медицина уступала философии, поскольку вторая, как считали Демокрит, Аристотель, Платон и Гиппократ, овладевала глубокими и мыслимыми первоосновами существования, состоянием здоровья и болезнями, вековыми и абсолютными истинами. Медицина, тем временем, способна получить лишь условное понимание. Точное лишь в том значении, в котором оно отвечает философии.
Теория или практика
Ученые-медики всегда возвращаются к истокам античности, где лечение мыслью неразрывно связывалось с практикой. Воздействие мыслей на физиологическое состояние и ход развития заболеваний, под действием измененных взглядов и жизненных принципов, являются главными темами в исследовательских работах трудов о здоровье и болезнях. Психологическое состояние имеет основополагающее значение в здоровье индивида, чем влияние экологии и образа жизни. Жизненная философия индивида отражается в его медицинской симптоматике. Абсолютно любому лекарю необходимо быть психологом, так как невозможно полноценно излечить телесную оболочку индивида без положительного влияния на душу.
Взаимосвязь с народной медициной
Индивид прибывает в этот мир, без какого-либо багажа – босым и голым, но с особенным богатством в виде собственного мира, талантов и индивидуальным даром, наградившим его Космосом. Но под влиянием внешних условий, норм общества, верования и семейных традиций начинает формироваться персональная философия индивида. Народная медицина анализирует каждую личность не как шаблонную комбинацию набора органов и скелета, а в качестве индивидуального и единичного экземпляра. Благодаря чему, целительское лечение имеет разный подход для похожих симптомов. Народная медицина изменяет сознание больного пациента. Потому, философия античного врачевания, объединения духовности с плотью, нашла отражение в изысканиях Гиппократа, Авиценны, Аристотеля и Бебеля.
Восточная медицина
Восточная философия и медицина, в отличие от многих других культур, близко взаимосвязаны друг с другом и обладают полноценными знаниями о мире, индивиде и его гармонии с природой. В древние времена Европа последовала по пути научного подхода к медицинской области, в то время как Восток связал в собственные лекарские и фармацевтические направления: философские, мистические и медицинские начала. В конечном счете, лекари Востока основывались и полагаются до сих пор на интуицию, и древние обычаи, помимо современных знаний о медицине. Болезни отдельных органов, вызывающие слабосилие, не рассматривались без причин духовности.
Медицинская этика
Роль философии в науке о здоровье человека и его физиологии для европейских лекарей предопределена теоретическим уровнем. Доклады осознаются важным, но не первостепенным дополнением к основным знаниям о медицине. Подход к врачебной практике связан с философией врачевания наиболее тесно при помощи медицинской этики. Уровень доверия к лечащему врачу определяется сроками выздоровления, с чем не берутся спорить неисправимые скептики. Вопросы о прекращении сроков лечения, этической стороны эвтаназии и врачебной тайны всегда будут обсуждаться медиками и философами. Главнейшая цель работы врача сводится к одной древней заповеди: «Не навреди!».
Этюд 11. Зачем врачу философия?
ЭТЮД №11. ЗАЧЕМ ВРАЧУ ФИЛОСОФИЯ?
Вот и вырываем. Лечим одно, заболевает другое. Или больной годами ходит с неопределенными жалобами к разным специалистам. Его обследуют, делают десятки анализов, рентгенограмм, УЗИ, иногда считают симулянтом. Но вот через несколько лет находят, наконец, какую-нибудь маленькую язвочку в желудке. О, радость! Теперь и врач, и больной знают, что вот, есть язва, есть, что лечить. А просто до этого у больного изменения были на полевом, энергетическом уровне, а теперь проявились на физическом. И лечить надо было давно, но не таблетками.
Растет количество лекарств и операций, но число больных не уменьшается. Появляются устойчивые к антибиотикам штаммы микробов. Вместо сифилиса, вполне излечимого, вспыхивает СПИД. Вместо туберкулеза коров в Англии появляется неизвестное прежде бешенство крупного рогатого скота, опасное и для людей. И так до бесконечности.
В США делают тысячи операций по реконструкции склеротически измененых сосудов сердца. А не проще ли, без операций, на более раннем этапе рационально питаться и правильно реагировать на стрессы?
Будущее медицины в другом. Но, чтобы это понять, надо более глубоко мыслить, чем мы, врачи, привыкли. Надо осознавать, что болезнь тесно связана с жизнью человека, его судьбой, отношением к миру.
Немного порассуждаем, что такое человек. Тело? Но можно потерять руку или ногу, и остаться тем же человеком, только менее приспособленным к жизни. Мысли? Ум? Но человек переезжает в другую страну, и мысли его меняются. Это заметно, когда встречаешься с приятелями, эмигрировавшими несколько лет назад, и по делам приехавшими в Новосибирск. Мысли меняются и по другим причинам.
У мальчишки в 16 лет: «Прыщи. Как же от них избавиться. Они всем так бросаются в глаза. Наташка поэтому на меня и не смотрит. Женька хвастал, что они у него дома позавчера этим делом занимались. Вот бы мне с ней попробовать. »
У старика в 76 лет: «Ноги. Опять болят. Как до поликлиники дойти. Терапевта на дом вызвать. Может и не пойти. Надо самому добираться. Сегодня нельзя. Пенсию должны принести. Жена продуктов купит. Куда она опять запропастилась. С соседкой языком, поди, зацепилась. Старая Наташка, а болтливая. А со мной бурчит только. «
Следующая жизнь строится на основе наработок предыдущей. Информация сохраняется на полевых структурах души. Как иначе объяснить гениальность вундеркиндов, например феномен Моцарта,виртуозно игравшего в 5 лет концерты Баха и самого сочинявшего музыку в этом возрасте. Упорный труд прошлых жизней.
Деятельность человека сказывается на состоянии его тела и энергоинформационного поля, откладывается в памяти. При новом рождении кармическая память несет в себе информацию об интеллекте, характере человека, даже об его судьбе.
Жарко. Пот. Лезть в автобус боишься.
Задохнешься в толпе, и не вспомнит никто.
Ноги вязнут в асфальте. Потеешь и злишься.
Как мечтаешь в тот миг с головой погрузиться
В воду чистую, пить ее, глупо орать,
Плыть, нырять, и в воде той с друзьями возиться,
И блаженно потом на песке загорать.
Но на пляже теперь не рискнешь появиться,
Потому что в реке экскременты плывут.
Реки так мы загадили, словно сортиры,
А в морях умирают киты.
Мы ютимся в убогих и душных квартирах,
Забываем, что мы молоды.
Мы едим заменители, быстро толстеем,
И забыли давно о парном молоке.
Очень часто и долго и нудно болеем,
Устаем, километр прошагав налегке.
Смрад и копоть вдыхаем, отравою дышим.
А из птиц воробьев только выживших слышим.
Телевизор. Диван. Сигареты. Вино.
Хоть вплотную дома и машины кругом.
Но, вдохнув свежий воздух, мы так веселимся,
Будто жизнью совсем мы иною живем.
А деревья желтеют и гибнут, страдая.
И животных все меньше средь пыльных лесов.
И к защите природы кругом призывают.
Но а прок демагогии этой каков?
Бомб не меньше, а больше, оружье страшнее.
На глазах загрязненность природы растет.
Люди в массе своей постепенно звереют.
И куда человечество наше идет?
Заглянуть бы вперед, лет примерно на двести,
Но представлю ту жизнь, дрожь по телу идет:
Грустно. Но не все потеряно. Каждый должен не бояться и не пропускать мимо себя эту информацию, а осознавать ее и детей воспитывать в понимании проблемы. Со школьных лет дать установку будущим директорам заводов, что приемлемо только безотходное производство. Тогда и будущие министры станут понимать, что первично, а что вторично. И начнут проводить в жизнь экологические программы по восстановлению последствий нашей разрушительной деятельности. А ежегодные экологические конкурсы с хорошим вознаграждением оторвут сотни умных голов от компьютерных игр, и талантливые люди создадут массу отличных проектов.
Развитие психики проходит эволюционно сложнейший путь от простого многоклеточного существа с одной нейроподобной клеткой до птиц и приматов.У обезьян такое же строение центральной нервной системы, как и у человека. Кора головного мозга, подкорковые структуры, спинной мозг, симпатический и парасимпатический отделы вегетативной нервной системы.
А какое социальное поведение! Так, у обезьян-макак, когда вожак стаи начинает наказывать одного из самцов, то другие макаки спешат ему помочь. Они кричат, кидают в провинившегося кал, норовят ударить, ткнуть палкой. Стадность (подражательство) поведения? Или они дают выход своей агрессии? Но так и толпа людей может забросать осужденного камнями. «Шестерки» избивают по указке «пахана» новенького в камере. А вспомните окружение Сталина.
Мы недооцениваем интеллект животных. Попугай легко усваивает много слов, осознанно ими пользуется. А кто из людей понимает, о чем говорят попугаи, куры, коровы? Развитие простой лягушки гораздо загадочней разных НЛО.
Интересная наука этология, она занимается изучением поведения животных и человека в их эволюционном развитии.
Годовалый ребенок не отдает свою игрушку, кричит, крепко прижимает ее к себе. Инстинкт собственности. Моя еда. Моя добыча. Моя вещь. Инстинкт собственности присущ и птицам, и млекопитающим и даже насекомым.
1.
Сокращается количество и ухудшается качество пищи. До сих пор в
малоразвитых странах от голода умирает в год 20 миллионов человек.
2.
Ухудшение качества жизни, скученность, создает благоприятные
условия для размножения возбудителей инфекционных заболеваний.
По этому поводу можно вспомнить эпидемии сыпного и брюшного
тифа, холеры во время гражданской войны в России.
3.
Ухудшение среды ведет к росту общей заболеваемости. Падает
плодовитость самок, уменьшается забота о потомстве. Растет
смертность. У нас сейчас наблюдаются все эти процессы.
А следующие два фактора присущи только человеческой популяции.
5.
Урбанизация. Города-гиганты втягивают в себя все новые и новые
десятки тысяч молодых людей из провинции, а в этих городах
чрезвычайно низкая рождаемость, они являются демографической
«черной дырой».
Но шли столетия. Часть знаний терялась. Пожары, землетрясения, войны уничтожали книги и посвященных людей. В эпоху средневековья инквизицией сжигались на кострах наиболее любознательные и знающие люди. Да и в России умных и чего-то достигших, не очень всегда любили, а старались извести.
Йога имеет разные ответвления. Кроме прямого, последовательного пути по ступеням самосовершенствования, в Индии и Тибете существовали монастыри, в которых совершенствовались экстрасенсорные способности.
В одних гуру (учитель) и его ученики общались телепатически.
В других монахи учились создавать внутреннее тепло, так что всю зиму в горах, при минусовых температурах, ходили только в нижнем белье, спали на улице и не мерзли.
В третьих развивали способность контролировать все физиологические функции организма сознательно, доводить свой сердечный ритм до 4-5 ударов в минуту, умение впадать в анабиоз.
В четвертых монахи могли пробегать по 200 километров в день без остановок, передавая почту из одного монастыря в другой.
А были монастыри, где ученики годами тренировались воссоздавать очень четко в своей зрительной памяти образ какого-то божества, а потом могли быстро визуализировать его в любой момент, да так, что и окружающие люди начинали видеть это божество. Топографический образ. Монахи ходили по деревням, собирали народ, воссоздавали образ божества к восторгу публики, собирали за представление деньги, на которые содержали свой монастырь.
Об этом и о других интересных вещах можно прочитать в книге А. Давид-Ноэль «Мистики и маги Тибета». У этой женщины своеобразная биография. До 42 лет она жила в Париже, выступала на оперной сцене. Потом сказала мужу и друзьям: «Съезжу-ка я на пару недель в Индию, немного отдохну, а к Рождеству вернусь». Вернулась она во Францию через 20 лет, так увлеклась тайнами Востока. Жила потом на побережье моря и до 85 лет писала книги об Индии.
В конце XIX, начале XX века, начинается активная передача знаний и наработок Востока Западу. Юная Блаватская убегает от своего мужа, из благополучной семьи, и начинает скитания по свету. Потом она напишет знаменитую «Тайную доктрину» и организует теософское общество.
Анна Безант. Ярая пропагандистка рабочего движения, любимица социалистов Запада, блестящий оратор. После встречи с Блаватской она увлеклась теософией, йогой и оккультизмом. Своим способностям публициста и оратора она нашла другой выход, стала рассказывать людям о карме, новом времени, Боге и душе, чем заслужила ненависть своих
бывших друзей-социалистов.
Почему стало возможно именно в наше время раскрытие копившихся веками эзотерических знаний Востока? Человечество находится на грани большой экологической и духовной катастрофы. И если не изменить свое отношение к миру, не осознать, что каждый из нас является частью великого целого, то мы просто вымрем или уничтожим друг друга. А помочь в понимании законов Космоса и жизни Западу может только Восток.
Индийская философия психологична. Порой ее можно рассматривать, как прикладную психологию. И не случайно психотерапевты Запада десятками ездили в Индию, брали там отдельные методы воздействия на человека, разрабатывали их, и успешно применяли потом в лечении.
Выдающиеся физики Эйнштейн и Сахаров к концу жизни пришли к пониманию Бога (Космического Разума). Слово Бог благодаря ярой пропаганде нашего воинствующего материализма, до сих пор воспринимается тяжело. Поэтому и материалист Циолковский, когда путем раздумий и математических выкладок пришел к выводу о мыслящей Вселенной, то Бога он назвал Причина Космоса. Компьютерщик Хаббард своими исследованиями доказывает вторичность материи и энергии к нечто, их создавшему. Интересно, не правда ли?
Философия в медицине зачем
Кафедра философии и биомедицинской этики МГМСУ, Москва
Уважаемые читатели! На страницах журнала хотелось бы поделиться своими размышлениями о нелёгкой судьбе философии и вообще гуманитарных дисциплин в системе медицинского образования и медицинской практики врача. Нужна ли медикам философия? Может, лучше было бы вообще убрать этот предмет из числа обязательных медицинских дисциплин? Поверьте, это не надуманные вопросы. Мне на самом деле задавали их уважаемые врачи и профессора-медики. Большой негативизм к гуманитарным предметам бытует и среди студентов медицинских вузов. Пожалуй, сегодня можно говорить о симптомах большого кризиса в медико-гуманитарном образовании, о своего рода тяжёлой и затяжной болезни в этой области. В чем дело? Почему сложилась такая ситуация? Что нужно делать? Эти сакраментальные вопросы русской истории мы по-новому вынуждены осознать сегодня в том числе и в области гуманитарного блока дисциплин в медицинском образовании, особенно в отношении к философии.
Вспоминаю свои годы обучения на лечебном факультете медицинского института. Я был увлечён идеей помощи больным людям и понимания тех механизмов, которые протекают в живом организме и так или иначе могут в нём нарушаться. И когда однажды на третьем курсе заведующий кафедрой философии предложил мне вести научную работу, я отнесся к этому скептически. Увлекали занятия экспериментальной биологией, патофизиологией и фармакологией. А тут – философия! Область знания, которая в то время казалось мне в лучшем случае не настоящей наукой, а, скорее, некоторым хобби, которое может позволить себе утончённый интеллектуал. Подобный личный опыт скепсиса позволяет мне сегодня лучше понимать сегодняшних студентов – будущих врачей и учёных, которые столь осторожно могут относиться к философии. А тот факт, что уже на четвёртом и пятом курсах я всерьёз стал заниматься философией и всё более понимал, что именно в этой области лежат мои настоящие интересы, – это уже факт более личного характера, который для других мало что означает. Потому постараюсь перейти здесь к более объективной аргументации.
Конечно, я человек заинтересованный и предвзятый в решении вопроса о том, нужна или нет медикам философия. Но мне хотелось бы как-то осмыслить, что это такое – «философия в медицине», нужна ли она, и если да, то в какой форме? Ниже я постараюсь дать некоторый свой вариант ответа на эти непростые вопросы, надеясь, что возникнет какой-то отклик и у читателей журнала «Трудный пациент».
Я бы начал так отвечать на поставленные вопросы. Мне кажется, что философия в медицине – это одновременно и нечто самое незначительное, и нечто самое важное. Как-то удивительным образом эти две стороны соединяются. Потому с самого начала мы имеем здесь дело с некоторым трудновыразимым парадоксом.
С одной стороны, врач каждый день занимается своим профессиональным делом – ведёт приём, пишет истории болезней, консультирует, назначает лечение и так далее. В этой практике он постепенно приходит к выработке некоторой системы навыков, которые заполняют 90 % его работы. Современное лечение – это, как правило, поточное массовое производство, где идёт большой объём текущей работы, которая неизбежно вырабатывает у врача свои профессиональные инстинкты и алгоритмы. «Если такая симптоматика, то проверить на это…» «Если не моя компетенция, то проконсультировать у такого-то специалиста…» «Если такое-то заболевание, то по принятой новой схеме назначить соответствующее лечение…» И так далее.
Иными словами, как и во всякой профессии, в медицине неизбежно нарабатывается какая-то устойчивая роль, и затем она лишь во многом вновь и вновь воспроизводится врачом во все новых ситуациях с теми или иными вариациями. Очень сложно в постоянном вале медицинских обязанностей находить в себе силы, чтобы выходить за границы этой роли. Сначала молодой врач годами нарабатывает в себе эти ролевые инстинкты, а затем во многом переходит на существование в профессии «в режиме автопилота». Роль отработана, она может сама себя осуществлять, и тратится минимум сознательной энергии, которая включается лишь время от времени в необычных ситуациях. Таков «профессиональный автоматизм», присущий не только медицине, но любой сложной профессии в эпоху высочайшего разделения труда и специализации.
Врачи, практикующие подобный «ролевой автоматизм» в профессии, составляют, как я думаю, большинство реальных врачей. Этот тип врача – массовый, и он достаточно профессионален. И это тоже большая ценность, которую не стоит огульно отрицать. И такому врачу вряд ли в самом деле понадобится философия. Философия для такого специалиста есть нечто крайне незначительное. Но такими врачами станут большинство выпускников медицинских вузов. Какой же отсюда вывод? Значит ли это, что философия в самом деле не нужна врачу?
Здесь я хотел бы заметить, что образование, по крайней мере, в педагогических традициях нашей страны, никогда не ограничивалось только набором некоторых рецептов, которые составят 90 % практики конкретного специалиста. Если бы это было так, то теоретическая часть образования могла бы обойтись двумя годами обучения. Наша система всегда тяготела к фундаментальности, к представлению нужной для специалиста части знания в свете, казалось бы, не вполне нужного целого.
Теперь я хотел бы сказать о некотором принципе, который условно можно было бы назвать Принципом Минимального Избытка.
Во многих ситуациях существует такая странная вещь: для того чтобы получить некоторый минимум, нужно приложить для этого избыточные усилия, порою далеко выходящие за пределы нужного минимума. Например, чтобы выросло новое поколение рыб, нужно, чтобы было оплодотворено в сотни и тысячи раз большее число икринок, поскольку большинство из них погибнет. Чтобы люди пошли за политиком и сделали над собой минимальное усилие, политику нужно обещать золотые горы и «светлое будущее» (а если сказать, что завтра будет как сегодня, то завтра может и не наступить). Чтобы от начальника добиться минимального повышения зарплаты, порою нужно затратить максимум усилий.
Во всех этих и подобных случаях действует один механизм. Навстречу силе, которая стремится достичь некоторого эффекта, выступает сопротивление среды, гасящее силу, так что приложить надо гораздо больше напряжения, чтобы получился хотя бы минимальный эффект.
Подобный же механизм сопротивления действует и в системе образования. Навстречу силам развития разума встают мощные противо-силы сопротивления инерции сознания. Чтобы получить хотя бы небольшой урожай на этой сложной почве, нужно засеять в десятки и сотни раз больше.
Но о каком урожае идёт речь? Пора перейти к этой части моего размышления, чтобы стало более понятно, что имеется в виду.
Кроме большинства врачей, живущих на описанном выше «ролевом автоматизме», в медицинской профессии всегда была и, дай Бог, будет существовать некоторая «медицинская элита», которая всегда пыталась выражать иной образ медицины. Это люди ищущие, творческие, думающие над задачами профессии, пытающиеся не только осмыслить, но и развить полученные от своих предшественников ролевые алгоритмы медицинской специальности. Таких людей никогда не могла удовлетворить фиксированная система рецептов и правил. Не обязательно это ученые-медики. К сожалению, современная наука порою такова, что и в ней можно благополучно всю жизнь просуществовать «на автопилоте», не выходя за границы общепринятых ролей. Поступил в аспирантуру, защитил диссертацию, написал монографию – увы, всё это ещё не гарант творчества, и всё это тоже может представлять собою род автоматизма и инстинкта, хотя и более высокого уровня. В то же время творческий человек может встретиться и в среде обычного врача, хотя там ему приходится придумывать средства, как противостоять валу рутины, если он не хочет включать свой «автопилот» и «выключать мозги». Кроме того, врачебное творчество – не обязательно творчество научное, поскольку предмет медицины во многом гуманитарен, связан с этикой и психологией. Может существовать талант сочувствия и большое сердце, высокая проницательность в понимании душевных связей, острое этическое чувство и так далее.
Во всех подобных примерах перед нами раскрывается другой образ медицинской деятельности и иной образ врача. И как ни удивительно, главным отличительным признаком этого типа врача является его изначальная направленность на философию, на теснейший союз философии и медицины, их органичное перетекание и взаимообогащение друг в друге. Именно о таком враче Гиппократ говорил: «Врач-философ подобен богам».
Отсюда, кстати, вытекает, что отличить два типа врача друг от друга должно быть достаточно просто – надо лишь спросить, нужна ли в его профессии философия. Первый пожмет в недоумении плечами. Второй кивнёт утвердительно, не сомневаясь и не раздумывая: «Конечно!».
Впрочем, я несколько схитрил – я сразу связал второй тип врача с философией, а это требует ещё своего доказательства. Остановлюсь вкратце на обосновании подобной связи, поскольку этот предмет для нашей статьи- главный.
Здесь пришла пора спросить, а что такое вообще философия. Пытаясь ответить на этот вопрос, я бы заметил следующее. Главное для философии – категория «целое». Брать всякую черту, всякий предмет, связь, качество, событие… не просто сами по себе, но пытаться связать с некоторым целым, в котором эти связь, событие… укоренены. И стремление идти в этом всё далее и далее, до бесконечности…восходя к высшим целым, обнимающим сферу разума, чувства, бытия…Ведь это только наше знание разделено на физику, химию, биологию, медицину…, а сама-то реальность едина, и она не считается с нашими делениями и перегородками, смело действуя поверх всех границ!
И теперь вот как можно связать образ творческого врача и философии. Всякий думающий врач пытается увидеть за деревьями лес, обобщить, выяснить причины, найти основания, докопаться до сути. Или, как сказал поэт:
Во всем мне хочется дойти до самой сути,
В работе, в поисках пути, в сердечной смуте,
До сущности протекших дней, до их причины,
До оснований, до корней, до сердцевины…